Что делать, куда бежать, когда раздеваться? (с)
Автор всех: Аурум
Пейринг: *YB!ФФ|*YB!КХ
Рейтинг: G
Жанр: флафф
читать дальше— А сказку, братик? — недовольно спрашивает КХ, завернувшийся в одеяла так, что наружу торчат только острый нос, смешливые янтарные глаза и пушистый рыжий вихор на макушке.
ФФ улыбается, подтыкая одеяло:
— А ты не слишком взрослый для сказок?
— Не слишком, — бурочит КХ, морща нос, к которому прилипла ворсинка одеяла.
— Хорошо, — соглашается ФФ, устраиваясь на краю кровати. — Будет тебе сказка. Жил-был один старый и мудрый фандом…
— И было у него два сына, — сонно подсказывает КХ. — Только папа не старый.
— Может, сам расскажешь?
— Неа, — вихор на макушке недовольно качается. — У тебя лучше получается.
— Вот и молчи, — ФФ щелкает его по носу. — И было у него два сына, старший и младший. Жили они, не тужили, но однажды в королевство пришло страшное зло…
ФФ сам увлекается, рассказывая про то, как братья шли через горы и леса, заводили новых друзей и сражались со страшным зверем Обоснуем, и, когда его голос затихает на финальном «и жили они долго и счастливо», КХ уже спит, подложив ладонь под щеку и тихо посапывая. ФФ мимолетно улыбается, глядя, как тот хмурит во сне светлые брови, подкручивает ночник-Микки-Маус и бесшумно выходит из комнаты.
К завтрашнему надо придумать новую сказку про приключения двух сыновей одного отца. Брат будет ждать.
Пейринг: СЭ|Блич
Рейтинг: G
Заявка: проверка на прочность.
Примечание: *Здесь "покер" - не название игры, а высшая комбинация в игре
читать дальшеВ комнате жарко и накурено. Дым висит в воздухе густой взвесью, обвивает стаканы с недопитым виски, тусклую лампу над столом и руки игроков.
СЭ неторопливо отпивает из своего стакана и смотрит на Блича, выискивая в его лице хоть намек на слабость и блеф. Блич безмятежен, закуривая очередную сигарету.
Идет последний круг, за столом осталось лишь двое, все остальные столпились за их спинами, взволнованно обмениваясь мнениями по поводу партии.
СЭ дергает уголком рта, обозначая улыбку, и сдвигает все свои фишки к центру обитого зеленым сукном стола.
— Ва-банк.
Кто-то за его спиной удивленно и восхищенно присвистывает; СЭ не оборачивается.
Блич перекатывает сигарету во рту, прикусывая фильтр, и роняет:
— Поддерживаю.
Неаккуратная горка его фишек накрывает ровные столбики ставки СЭ.
— Да открывайтесь же уже! — не выдерживает РФ, выбывший из игры еще на первом круге, и теперь азартно наблюдающий.
СЭ переворачивает свои карты:
— Стрит-флэш.
Крестовые король и валет обнимают такую же даму, а десятка щерится диким оскалом.
Блич тушит сигарету в переполненной за вечер пепельнице и открывает по одной. Четыре туза, кажется, даже улыбаются одинаково.
— Каре! — восклицает АС, сияя улыбкой. — Кажется, тебе не повезло, дружок, — он доверительно наклоняется к Бличу. Тот же молча переворачивает последнюю карту, не отрывая темного взгляда от лица СЭ.
Джокер хитро подмигивает со стола.
Покер.
СЭ наклоняет голову, признавая проигрыш. Признаков слабости не обнаружено, противник его достоин.
Пейринг: СЭ|ФФ
Рейтинг: PG-13
Жанр: недороманс, почти инцест
читать дальше
ФФ чувствует чужое присутствие сразу же, но не оборачивается, заканчивает расстреливать обойму в мишень на стене, и лишь потом снимает наушники.
– Как успехи? – спрашивает отец, подходя ближе.
Вместо ответа ФФ нажимает кнопку под столом. Мишень, жужжа, подъезжает к самому столу, и ФФ победно улыбается. Ему есть чем гордится – в тире он проводит всего лишь третий день, а ни одна пуля уже не уходит в «молоко». До идеала еще далеко, но ФФ уверен, что сейчас его похвалят. Не каждый смог бы добиться таких результатов всего за два с половиной дня.
– Очень плохо, – хмурится СЭ. – Я ожидал от тебя большего.
У ФФ подрагивают губы:
– У меня было всего три дня, папа. Обещаю, через неделю ты будешь доволен.
– Это слишком долго, – роняет СЭ. Вешает на крюк новую мишень и берет со стола вторую пару наушников: – Покажи, как ты стреляешь.
ФФ перезаряжает пистолет, едва не роняя обойму, и прикусывает губу – надо сосредоточиться, надо показать, на что он способен и чего достоин. И вздрагивает, когда тяжелые руки ложатся на плечи, расправляя, выворачивая их так, что это почти больно. Ступня в дорогой туфле бьет по голени, заставляя расставить ноги шире, а потом ФФ забывает вдохнуть, когда жесткие теплые ладони ложатся на его кисти, помогая целиться. По спине течет струйка пота – тело отца так и пышет сдержанным жаром.
– Вот так, – ФФ этого не слышит, угадывает по шевелению волос на затылке. – Стреляй.
ФФ стреляет. Один, два, три, четыре, пять, обойма. Он открывает глаза.
СЭ уже разглядывает изорванную мишень – вместе сердца дыра, в которую можно просунуть руку.
– Очень хорошо, – кивает он.
ФФ улыбается. Он смог.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, пафос, хэппи-энд, яннп
Примечание: для Vitce
читать дальше
Первое, что видит ФФ, войдя в квартиру, — свернувшегося в кресле брата. Непривычно тихого брата. Колени поджаты к подбородку, а вечно взлохмаченные, будто вокруг него всегда ветер, волосы обвисли.
— КХ? Что-то случилось? С отцом поссорился? — брат и раньше приезжал к нему в город, но никогда — так внезапно, без звонка или смс-ки. И теперь ФФ, торопливо сдирая с себя плащ, перебирает причины.
— Нет, — КХ поднимает голову и улыбается. — Просто соскучился.
ФФ поднимает бровь, встревоженно смотря на брата. Если бы он не знал, что другого такого в природе не существует, решил бы, что КХ подменили — настолько он сейчас неправильный.
— Я устал, — бормочет КХ едва слышно. И вдруг взметывается с кресла одним диким движением — ФФ успевает заметить, какие больные и темные у него глаза — и обнимает ФФ так, что тот почти слышит хруст ребер. — Пообещай, что не будешь ругаться, — невнятно бормочет он в плечо ФФ.
— За что? — ФФ касается губами рыжей макушки. КХ пахнет как обычно — ванилью и солью, совершенно непередаваемая смесь запахов, привычная и любимая так, что у ФФ екает сердце.
КХ не отвечает, вскидывает голову и, привстав на цыпочки, прижимается сухими теплыми губами к его рту. В поцелуе нет ни капли братских чувств, или ФФ ничего в них не смыслит. Зато есть жадность, голод и какая-то болезненная щемящая нежность, перекрывающая дыхание.
ФФ не отвечает, но и не отталкивает, замирает на несколько тягучих паточных секунд, всем телом ощущая, как дрожит прижимающийся к нему КХ. Тот отстраняется сам, смотрит из-под насупленных бровей, как дикий волчонок, готовый то ли укусить, то ли сбежать, и молчит.
ФФ молчит тоже — слова не идут, застревают прямо в горле, «Мы же братья» путается с «Так нельзя» и «Ты не понимаешь», цепляется за «Не буду сердиться» и виснет мертвым грузом на дурацки-правильном «Я тебя люблю».
Тик-так, тик-так — качается маятник на старинных часах в углу. Дрожит нить взглядов, вот-вот порвется, брат уйдет, и ничего нельзя будет изменить. И ФФ не выдерживает, делает шаг, обнимает КХ осторожно и крепко, чтобы не вывернулся, не сбежал, и ерошит дыханием светлый вихор на затылке:
— Глупый младший брат.
— На себя посмотри, — невнятно бурчит КХ в его рубашку, и в его голосе слышна улыбка.
ФФ фыркает, вдыхая знакомый запах, и не отвечает. Они справятся.
Пейринг: Блич/ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: типа омегаверс, типа зомби-апокалипсис, недороманс, яннп
18+Иногда звуки верхнего мира отдаются здесь, внизу, тонко звенящим гулом, но в остальное время стоит тишина, нарушаемая только шорохом старой системы вентиляции.
Блич выдыхает струю дыма в низкий металлический потолок и лениво двигает ладью по клеткам доски. Взгляд ФФ, сидящего напротив, жжет небритую, заросшую жесткой щетиной, щеку. Блич насмешливо щурится:
— Пат, — матовые фигуры — две белые, две черные — будто тоже блестят от пота. Жарко.
— Угу, — кивает ФФ, закручивая в тяжелый жгут свою копну волос и закрепляя ее двумя карандашами, оставшимися от утреннего разгадывания последнего кроссворда.
Скрипит внутренняя дверь, отделяющая импровизированную гостиную от спальни, и на пороге появляется сонный и встрепанный КХ. Волоски на шее Блича тут же встают дыбом — от КХ пахнет не только его обычным сладковатым запахом, смесью ванили и молока, нет, от него расходятся густые, тяжелые, как войлочное одеяло, волны похоти.
— Доброе утро, — голос ФФ ровен, как и всегда, но Блич видит, как его пальцы стискивают край стола. Он тоже чувствует этот вязкий дурман, паутиной окутывающий комнату, и Блич вздергивает верхнюю губу, обнажая клыки в пародии на улыбку, — мирная тишина комнаты густеет, наполняясь звенящим напряжением. Одна омега, две альфы, и ни один из них не захочет, не сможет уступить другому. Как и всегда, будь то шахматы или тренировочная стычка на мечах.
— До-о-оброе, — зевает КХ. Потягивается, как большая кошка, и, кажется, наслаждается каждой секундой их внимания, будто и в самом деле не понимает, к чему могут привести его игры сейчас. Или, наоборот, слишком хорошо понимает, думает Блич, глядя, как КХ растягивает губы в хищной усмешке.
Доска падает, фигуры рассыпаются по полу с дробным барабанным стуком, они замирают в причудливой пародии на равнобедренный треугольник. У ФФ подрагивают крылья носа, и глаза зацветают буйной зеленью; Блич стряхивает с плеч тяжелое полотно хаори.
КХ заливисто смеется, всплескивая руками. Блич почти видит, как качается пряный воздух вслед за его движениями, и сглатывает, душа в горле звериный рык, когда братья обмениваются долгими взглядами, больше похожими на безмолвный разговор, в котором нет места чужим. И едва не ломает руку ФФ, опустившуюся на его плечо.
— В средние века в патовой ситуации победителем был тот, чей ход был последним. Ты выиграл.
— Шутишь? — Блич едва разлепляет пересохшие губы.
— У братика нет чувства юмора, — хихикает КХ за его плечом, обжигая сладким дыханием ухо. — Чего стоим, кого ждем? — он притирается всем телом, обнимает за талию, проходясь чуткими пальцами по животу, и Блича беспощадно и дико кроет. Он бросает взгляд на ФФ — у того шевелятся губы, но Блич уже ничего не слышит за шумом крови в ушах, скорее угадывает «Только попробуй сделать ему больно», кивает и отворачивается, с головой ныряя в жаркое, пахнущее ванилью и голодом, безумие.
«Бешеная фигура» — всплывает в памяти последним осколком здравомыслия название пата, к которому они свели игру, а потом КХ цепляется за него, гибкий, как виноградная лоза, и тянет к себе, жадно, до крови, целуя. Блич пропускает тот момент, когда они падают на диван, и то, как с них исчезает последняя одежда, пропускает тоже — он слишком занят, пробуя на вкус и запах сухое, тонкое тело под ним. И нахуй всё остальное, нахуй.
Короткий всплеск боли, царапнувший спину, отрезвляет на секунду, и Блич вопросительно взрыкивает, прижимая запястья КХ к дивану. И вновь наклоняется к его плечу, туда, где над самой ключицей розовеет полузаживший шрам от чужой, не его метки. Неправильно, так не должно быть, это его омега. Его.
— Не смей, — голос КХ сейчас неожиданно, по-зимнему, холоден и уверен. — Не твое право, — он стонет, когда Блич коленом раздвигает его ноги, вжимается своим членом между влажных ягодиц. — Не смей, — повторяет, будто нарочно откидывая голову и подставляя бледное горло.
Блич сжимает зубы, отводит взгляд и влипает в ФФ. Тот сидит на кресле за опрокинутым столом и смотрит. Губы обхватили фильтр сигареты, пальцы — длинный, увитый набухшими венами ствол. Блич непроизвольно облизывается. В другой ситуации…
— Не отвлекайся, — мурлычет КХ, проходясь длинным влажным движением языка от ключицы до уха. И тут же вскидывается всем телом, захлебывается густым воздухом в беззвучном стоне, когда Блич толкается бедрами, забывая об осторожности. Но КХ, кажется, и не нужно, чтобы с ним обращались, как с точеной фарфоровой статуэткой, он сгибает колени еще больше, стискивает ими бока Блича и щерит мелкие острые зубы в довольной усмешке. Глаза у него нереально желтые, с черными крапинками зрачков, какие бывают у наркоманов в жесточайшем приходе.
Блич двигается все быстрее, сжимает бедра КХ, вдавливая его в диван до скрипа проржавевших пружин, и низко взрыкивает, когда чувствует другую альфу рядом. ФФ опускается на колени — карандаши давно перестали удерживать волосы, и по его спине растеклась гладкая белая волна — и аккуратно убирает со лба брата мокрую челку. КХ стонет на выдохе его имя, и Блич стискивает зубы, чтобы не сорваться окончательно, не вцепиться в маячащий перед глазами загривок, не выгрызть с мясом всё то, что читается сейчас в мутном и горячем взгляде КХ, смотрящего только на ФФ.
Оргазм накрывает девятым валом, крутит, как щепку в водовороте, снося последний налет цивилизованности, и Блич, не задумываясь, тянет ФФ за длинную прядь, силой отрывая его от КХ, и яростно целует, оттягивая его голову назад, заставляя прогнуться в спине, признать, что он сильнее, что победа действительно за ним. В глазах отвечающего на поцелуй ФФ плещется смешливое серое море, на губах — соленый привкус крови, а в запахе КХ, по-прежнему окутывающем их шелковым коконом, появляются новые, кинжально-острые ноты.
По телу пробегают последние, истончающиеся судороги удовольствия; Бличу даже не нужно опускать взгляд, отводить его от излома губ ФФ, чтобы увидеть на плече размякшего, бесстыже растекшегося по дивану КХ обновленную алеющую метку.
Он отстраняется, садится на диван — шершавая обивка неприятно щекочет влажную от пота кожу — и тянется за сигаретами. ФФ так и стоит на коленях, склонившись к брату и что-то тихо ему нашептывая. Рука КХ запуталась в белой паутине волос, и со своего места Бличу виден лишь острый край его улыбки.
Он закуривает, выпускает первую струю дыма, не поднимающуюся даже к потолку, а стелющуюся вдоль дивана и перевернутого стола, и прикрывает глаза. Белые ходят первыми и побеждают, черному королю — шах и мат.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: R
Жанр: историческое АУ
18+— Простите меня, святой отец, ибо я согрешил, — говорит КХ, оглаживая пальцами край узорной решетки, разделяющей исповедальню на две каморки.
— Все мы грешны, сын мой, — откликается священник. Сквозь решетку КХ не может разглядеть его лица, лишь черную ткань сутаны и светлое серебро длинных волос. Ему и не нужно видеть, чтобы знать, как изгибаются в усмешке тонкие губы. — В чем грех твой?
— Я люблю мужчину, святой отец. Брата. Думаю о нем каждый день, представляю, как он целует мои губы, сжимает бедра и шепчет мое имя в полумраке спальни, за дверями которой ходит стража. Мой голос срывается, я кусаю его плечо до крови и, — КХ выдыхает последние слова, касаясь губами решетки, — хочу, требую еще…
— Это всё? — голос священника по-прежнему ровен, лишь звучит теперь на тон ниже, и КХ слышит в нем дыхание надвигающейся бури. Холодок предвкушения ползет по позвоночнику струйкой пота — исповедальня жаркая, напоенная запахами ладана и фимиама, а тугой воротник камзола не дает дышать.
— Да, святой отец. Пока да, — улыбается КХ. — Простите ли вы мои грехи?
— Бог простит, если ты покаешься, сын мой.
— Да, святой отец, — смиренно склоняет голову КХ.
— Иди с миром, — на лицо КХ ложится черная тень — священник осеняет его крестным знамением. — Я приду вечером. Брат мой.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ER, томные фаноны (с), шкура у камина, все штампы НЦ в тысяче слов
18+
Огонь в камине пылает весело и ярко, разбрасывая во все стороны быстро гаснущие искры. ФФ откладывает надоевшую книгу и переводит бездумный взгляд на оранжевые языки пламени. По карнизу барабанит осенний дождь, выстукивая одному ему понятную мелодию, а на плечи ФФ ложатся узкие теплые ладони.
— Скучаешь? — мурлычет КХ. ФФ откидывает голову и улыбается, глядя в желтые светящиеся глаза.
— Немного. Отец еще не вернулся?
— Нет, — КХ, мягко ступая по полу босыми ногами, обходит кресло и плюхается ФФ на колени, лениво жмурясь на огонь. — Наверно, опять на «деловой» встрече, после которых у нас появляются новые братья и сестры.
ФФ давит в горле смешок, оглаживая острую коленку брата. Тот ерзает, притирается боком к груди ФФ и требовательно подставляет приоткрытые губы.
ФФ целует его неторопливо и обстоятельно, рисует узоры на голой и горячей пояснице под задравшейся майкой и недовольно шипит, когда пальцы КХ на его шее сжимаются слишком сильно. От камина идет сдержанное и уютное тепло, а жилистое тело КХ в руках будит странные желания. Хотя странные — неверное слово, странными они не были никогда, даже три года назад, когда КХ, сверкая расцарапанными коленками и ссадиной на скуле после падения с дерева, впервые дал понять, чего он хочет. Теперь желания не странные, а вполне определенные, и ФФ, подхватив брата под колени и плечи, опускает его на мягкий мех расстеленной перед камином шкуры.
КХ улыбается ему непривычно мягко, раскинувшись на ковре свободно и лениво, и удовлетворенно вздыхает, когда ФФ накрывает его своим телом. Они ловко — сказываются годы практики — выпутываются из одежды, не прекращая целоваться, и у ФФ на секунду перехватывает дыхание — кожа КХ светится мягким золотом, губы припухли, а на лбу мелко блестят капельки пота. В каждом его движении — хищная животная грация.
ФФ проводит ладонью по бедру — кожу щекочут мелкие волоски — и вопросительно поднимает бровь, когда КХ недовольно урчит.
— Что?
— Опять ты за свое, — хмурится КХ. И тут же гортанно стонет, когда ФФ на секунду сжимает его член.
— Давай сам, — с готовностью откликается ФФ, растягиваясь на теплом мехе рядом с братом. — Как ты хочешь.
Секунду, вторую — озадаченное молчание, а затем КХ одним, по—змеиному быстрым движением вскидывается, садится на бедра ФФ, сжимает бока коленями и зубасто улыбается.
— Как я хочу, — соглашается он. Член ФФ, прижатый к ягодицам КХ, мучительно ноет, и когда КХ ерзает, ФФ закусывает губу — слишком велико желание переиграть все по—своему, прижать нарывающегося брата к полу и оттрахать до изнеможения. Но он уже успел дать обещание, а в их семье не принято отказываться от своих слов. И поэтому ФФ терпит, смакуя растекающееся по телу вожделение как самое изысканное вино, и сжимает пальцы на мехе шкуры, чтобы даже случайным касанием не испортить КХ игру. А тот наслаждается каждым моментом тягучего ожидания и, вопреки своим прежним словам, совершенно не торопится.
Длинно проходится языком по горлу, неожиданно сильно прикусывает сосок — ФФ коротко вздрагивает от резкой боли — и тут же зализывает укус. И требовательно пропихивает в рот ФФ три пальца.
— Оближи.
ФФ, все еще улыбаясь, слушается. Прикусывает фаланги, проходится языком по шершавым подушечкам мозолей от меча, посасывает кончики пальцев, не отрывая взгляда от лица КХ. У того расширенные на всю радужку зрачки и приоткрытый рот, он шумно вздыхает и елозит задницей по бедрам ФФ, жадный зовущий. Вздрагивает всем телом, когда ФФ забирает пальцы в рот до самых костяшек и торопливо отнимает руку.
ФФ наблюдает за ним все то время, пока КХ, искривив рот в болезненной ухмылке, растягивает себя. ФФ обхватывает запястье брата и нажимает сильнее, заставляя погрузить пальцы еще глубже. КХ стонет, опирается рукой о плечо ФФ и прогибается в спине, расслабляясь. По его лицу струится пот, срываясь крупными каплями на грудь ФФ, волосы взмокли и завились колечками, облепив шею. Он неожиданно жестко, почти жестоко целует ФФ, царапая зубами губы и выпрямляется, направляя в себя его член. ФФ замирает, собирается сжатой пружиной, рисует мягкие круги на бедрах зажмурившегося КХ, и пытается удержаться, не погрузиться в горячую тесноту, мягко обволакивающую член, сразу и полностью.
КХ скалится почти безумно, покачиваясь вверх-вниз на бедрах ФФ, дразнит его случайными легкими прикосновениями к груди и животу, и смотрит изучающе — надолго ли хватит терпения ФФ. А тот уже чувствует, как приближается к грани, за которой остается только животная похоть. И КХ, видимо, чувствует это самое, опасное, сквозящее в каждом движении брата, все сильнее сжимающего пальцы на золотистой коже. Опускается до конца, выдыхает рвано — ресницы слиплись рыжими стрелочками — и начинает двигаться.
ФФ придерживает его за пояс — пальцы скользят по мокрой коже — и толкается навстречу в сухое-горячее-тесное. Слюны все же недостаточно, и КХ, наверное, больно, но по нему это не слишком заметно. Он закусывает блестящие от крови ФФ губы, откидывает голову и двигается резче и быстрее, но этого все равно недостаточно, и КХ разочарованно и сердито хмурится. И разрешает:
— Можно.
ФФ тут же, будто только этого и ждал, скидывает его с себя, наваливается сверху, прижимая брата к наэлектризованному, мелкими иголочками покалывающему кожу меху, и начинает трахать его так, как хотел с самого начала — до грубости сильно. КХ стискивает коленями его бока, дергает за волосы и стонет в такт толчкам низко и хрипло. Таким, открытым, с готовностью откликающимся на каждое движение и даже невысказанную вслух мысль, ФФ любит брата еще больше. Он красивый-горячий-принадлежащий только ему, и ФФ не волнует, что могут подумать другие. Потому что вот это, КХ, жмурящийся и до синяков сжимающий его плечи во время оргазма, гораздо важнее. Он аккуратно целует искусанные губы и откатывается в сторону. Двух движений рукой хватает, чтобы кончить, не сдерживая глухого стона сквозь зубы. Он расслабленно раскидывается на светлом мехе и лениво опускает взгляд ниже, когда по животу проходятся щекотные пальцы. КХ облизывает измазанную в сперме руку и лукаво улыбается. В его глазах пляшут отраженные язычки пламени, придавая лицу бесовское выражение.
— Тебе не кажется, что это, всё-таки, ужасный штамп?
— Кажется, — фыркает ФФ. — Но разве от этого хуже?
— Не-е-ет, — тянет КХ, устраиваясь рядом, притираясь головой к плечу ФФ. — Так лучше.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Жанр: first-time, romance, отсутствие обоснуя
18+Звонкое пение пестрой птички, устроившейся на перилах балкона, кажется изощренным издевательством. КХ морщится и не глядя запускает в открытое окно огрызком яблока, пытаясь спугнуть нахальную пернатую тварь. Не попадает, естественно, и едва успевает подхватить падающий с груди учебник ненавистного сейчас английского. На дворе середина мая, в бассейне у дома плещется чистая теплая вода, а ему приходится сидеть и готовиться к экзамену.
— Не отвлекайся, — строго говорит ФФ, и КХ щурится, бросая на брата злой взгляд исподлобья. Тот, впрочем, не обращает на это никакого внимания и требовательно постукивает пальцем по обложке учебника. — Расскажи мне, в каких случаях используется будущее-в-прошедшем время.
— Может, лучше искупаемся? — бурчит КХ. Смотрит на брата снизу вверх и закидывает ногу за ногу — загорелые тонкие лодыжки ярко выделяются на фоне светлых обоев. — Английский никуда не убежит.
— I thought you would be more enthusiastic, — насмешливо говорит ФФ, осторожно убирая ногу КХ со своих волос, рассыпавшихся по спинке дивана. Пальцы у него, несмотря на теплую майскую погоду, ледяные, и КХ невольно ежится.
— And I thought you would be glad to see me, — огрызается КХ. И тут же улыбается, сдвигая ногу так, чтобы коснуться шеи брата. Та, как ни странно, привычно горячая.
— Я рад, — возражает ФФ. — Но тебя это не спасет. Будущее-в-прошедшем, КХ. Я жду ответа.
— Зануда, — закатывает глаза тот. И скороговоркой выпаливает: — Будущее-в-прошедшем используется для обозначения действия, являющегося будущим по отношению к какому-то действию в прошлом. Достаточно?
— Very well, — кивает ФФ. — Пример?
— I thought you would kiss me as soon as you see me, — хрипловато тянет КХ, хитро глядя на брата из-под опущенных ресниц. Его рука ложится на обтянутое джинсами бедро ФФ, под пальцами — твердые напряженные мышцы, и КХ скользит выше, к самой ширинке.
Они играют в эту игру уже полтора года — КХ наступает, наглеет, прижимается ближе, чем могут позволить даже самые свободные правила приличия, расхаживает по коридорам в одном полотенце, открывая худую спину с острыми крыльями лопаток, и смотрит невинно и прямо, зная, что ему нужно. А ФФ не отказывает, но и не берет, дразнит случайными прикосновениями и братскими поцелуями в лоб, и лишь иногда позволяет увидеть в своих глазах жгучее, ослепляющее обещание. Игре уже полтора года, и КХ она смертельно надоела.
— I can do it right now, — и, похоже, не ему одному. ФФ обхватывает ладонью его затылок и тянет к себе; КХ приподнимается вслед за его рукой — локоть едва не соскальзывает с края дивана — и закрывает глаза. Теперь руки брата уже не кажутся ему холодными, наоборот — обжигают, как и первое прикосновение губ. ФФ держит его как дорогую фарфоровую куклу — осторожно, словно боится разбить случайным движением, и целует также — мягко и нежно, будто это и не он на спаррингах валял КХ по всему залу, не делая скидок на возраст и вес. А КХ хочется больше, жестче, он слишком долго ждал этой минуты, и теперь ему нужно получить всё и сразу, пусть даже он ни черта не умеет. Но ФФ, оказывается, прекрасно знает не только английский, и теперь целует его неторопливо и обстоятельно, так, что у КХ поджимаются пальцы на все еще задранных на спинку дивана ногах, а в низу живота клубком сворачивается тягучее наслаждение. Поясница от неудобной, неустойчивой позы уже ноет, но КХ отчаянно цепляется за белые патлы брата, не желая его отпускать. Только не сейчас.
ФФ сам замечает болезненную гримасу на лице КХ и отстраняется, согревая выдохом тонкие влажные губы.
— Сядь нормально, — от хриплой просьбы-приказа волоски на загривке КХ встают дыбом, а тело будто прошибает током — настолько брат сейчас красив. И все это великолепие сухого, поджарого тела, щедрая россыпь белого на плечах, надменный изгиб рта теперь принадлежит только ему. И КХ перегрызет глотку любому, кто посмеет это у него отнять.
Он сгибает колени и ловко, по-змеиному, сползает с дивана. Кто-нибудь другой смотрелся бы неуклюже, но ФФ, по привычке страхующему мелкого, чтобы тот не ушибся слишком сильно, он кажется похожим на мангуста — такой же гибкий, рыжий и острый. Коленки-локти-плечи-вихры— КХ весь состоит из углов и иголок, только тронь — уколешься. Но это обычно, а сейчас он мягкий и податливый, плывет воском, трется щекой об колено, хмурит сосредоточенно тонкие брови, расстегивая джинсы ФФ. И на секунду замирает в нерешительности.
ФФ вплетает пальцы в мягкие волосы:
— Иди сюда.
КХ мотает головой — рваные пряди челки закрывают глаза — и наклоняется ниже. ФФ выдыхает резко, когда чувствует первое, изучающее прикосновение губ, и расслабляется, отпуская волосы брата и давая ему полную свободу действий. А КХ, еще минуту назад торопливый и жадный, теперь не спешит, рисует языком узоры, прослеживая каждую выступающую вену, касается головки легкими, лишь разжигающими желание больше, поцелуями и осторожно сжимает пальцы у основания. Слишком медленно, неумело, горячо.
ФФ не выдерживает, дергает бедрами навстречу, КХ— едва ли не впервые — послушно приоткрывает рот, и ФФ стискивает в кулаке обивку дивана, чтобы не сорваться раньше времени. Губы КХ, обхватывающие член, блестят от слюны, щеки окрашены неровно-алым румянцем, он встрепанный, и сосредоточенный, и лишь чуть-чуть неловкий. Зубы чуть царапают нежную кожу, КХ сглатывает, глухо стонет, звук вибрацией проходит по члену, отдается дрожью по позвоночнику, и ФФ все-таки срывается. Вскидывает бедрами раз, другой, еще сильнее, чуть глубже в податливый рот, забывая о том, что у КХ это первый, мучительно неудобный раз, его слишком кроет кипучим наслаждением, бурлящим в венах вместо крови, и кончает с низким стоном, в котором едва угадывается имя.
КХ кашляет, пытаясь сглотнуть, ресницы слиплись от выступивших слез, а губы покраснели и припухли. Сейчас он кажется невероятно красивым; ФФ вздергивает его на ноги, тянет к себе, сцеловывает соленые капли с век — аккуратно и нежно, извиняясь за внезапную почти-грубость— и смыкает пальцы на все еще возбужденном члене брата. Тот дергается, жмется ближе, тычется влажным ртом куда придется — скула-подбородок-губы — и, кажется, тихо смеется. Смех, впрочем, сразу сменяется всхлипом куда-то в шею ФФ, а его руку пачкает густым белым всего через несколько секунд.
— Perfect, — расслабленно выдыхает КХ, сползая с колен ФФ на диван.
— Fucking perfect, — строго поправляет ФФ, и брат заливисто смеется, кося шальными желтыми глазами из-под мокрой челки. Кажется, этот урок КХ запомнит надолго.
Пейринг: *YB!ФФ|*YB!КХ
Рейтинг: G
Жанр: флафф
читать дальше— А сказку, братик? — недовольно спрашивает КХ, завернувшийся в одеяла так, что наружу торчат только острый нос, смешливые янтарные глаза и пушистый рыжий вихор на макушке.
ФФ улыбается, подтыкая одеяло:
— А ты не слишком взрослый для сказок?
— Не слишком, — бурочит КХ, морща нос, к которому прилипла ворсинка одеяла.
— Хорошо, — соглашается ФФ, устраиваясь на краю кровати. — Будет тебе сказка. Жил-был один старый и мудрый фандом…
— И было у него два сына, — сонно подсказывает КХ. — Только папа не старый.
— Может, сам расскажешь?
— Неа, — вихор на макушке недовольно качается. — У тебя лучше получается.
— Вот и молчи, — ФФ щелкает его по носу. — И было у него два сына, старший и младший. Жили они, не тужили, но однажды в королевство пришло страшное зло…
ФФ сам увлекается, рассказывая про то, как братья шли через горы и леса, заводили новых друзей и сражались со страшным зверем Обоснуем, и, когда его голос затихает на финальном «и жили они долго и счастливо», КХ уже спит, подложив ладонь под щеку и тихо посапывая. ФФ мимолетно улыбается, глядя, как тот хмурит во сне светлые брови, подкручивает ночник-Микки-Маус и бесшумно выходит из комнаты.
К завтрашнему надо придумать новую сказку про приключения двух сыновей одного отца. Брат будет ждать.
Пейринг: СЭ|Блич
Рейтинг: G
Заявка: проверка на прочность.
Примечание: *Здесь "покер" - не название игры, а высшая комбинация в игре
читать дальшеВ комнате жарко и накурено. Дым висит в воздухе густой взвесью, обвивает стаканы с недопитым виски, тусклую лампу над столом и руки игроков.
СЭ неторопливо отпивает из своего стакана и смотрит на Блича, выискивая в его лице хоть намек на слабость и блеф. Блич безмятежен, закуривая очередную сигарету.
Идет последний круг, за столом осталось лишь двое, все остальные столпились за их спинами, взволнованно обмениваясь мнениями по поводу партии.
СЭ дергает уголком рта, обозначая улыбку, и сдвигает все свои фишки к центру обитого зеленым сукном стола.
— Ва-банк.
Кто-то за его спиной удивленно и восхищенно присвистывает; СЭ не оборачивается.
Блич перекатывает сигарету во рту, прикусывая фильтр, и роняет:
— Поддерживаю.
Неаккуратная горка его фишек накрывает ровные столбики ставки СЭ.
— Да открывайтесь же уже! — не выдерживает РФ, выбывший из игры еще на первом круге, и теперь азартно наблюдающий.
СЭ переворачивает свои карты:
— Стрит-флэш.
Крестовые король и валет обнимают такую же даму, а десятка щерится диким оскалом.
Блич тушит сигарету в переполненной за вечер пепельнице и открывает по одной. Четыре туза, кажется, даже улыбаются одинаково.
— Каре! — восклицает АС, сияя улыбкой. — Кажется, тебе не повезло, дружок, — он доверительно наклоняется к Бличу. Тот же молча переворачивает последнюю карту, не отрывая темного взгляда от лица СЭ.
Джокер хитро подмигивает со стола.
Покер.
СЭ наклоняет голову, признавая проигрыш. Признаков слабости не обнаружено, противник его достоин.
Пейринг: СЭ|ФФ
Рейтинг: PG-13
Жанр: недороманс, почти инцест
читать дальше
ФФ чувствует чужое присутствие сразу же, но не оборачивается, заканчивает расстреливать обойму в мишень на стене, и лишь потом снимает наушники.
– Как успехи? – спрашивает отец, подходя ближе.
Вместо ответа ФФ нажимает кнопку под столом. Мишень, жужжа, подъезжает к самому столу, и ФФ победно улыбается. Ему есть чем гордится – в тире он проводит всего лишь третий день, а ни одна пуля уже не уходит в «молоко». До идеала еще далеко, но ФФ уверен, что сейчас его похвалят. Не каждый смог бы добиться таких результатов всего за два с половиной дня.
– Очень плохо, – хмурится СЭ. – Я ожидал от тебя большего.
У ФФ подрагивают губы:
– У меня было всего три дня, папа. Обещаю, через неделю ты будешь доволен.
– Это слишком долго, – роняет СЭ. Вешает на крюк новую мишень и берет со стола вторую пару наушников: – Покажи, как ты стреляешь.
ФФ перезаряжает пистолет, едва не роняя обойму, и прикусывает губу – надо сосредоточиться, надо показать, на что он способен и чего достоин. И вздрагивает, когда тяжелые руки ложатся на плечи, расправляя, выворачивая их так, что это почти больно. Ступня в дорогой туфле бьет по голени, заставляя расставить ноги шире, а потом ФФ забывает вдохнуть, когда жесткие теплые ладони ложатся на его кисти, помогая целиться. По спине течет струйка пота – тело отца так и пышет сдержанным жаром.
– Вот так, – ФФ этого не слышит, угадывает по шевелению волос на затылке. – Стреляй.
ФФ стреляет. Один, два, три, четыре, пять, обойма. Он открывает глаза.
СЭ уже разглядывает изорванную мишень – вместе сердца дыра, в которую можно просунуть руку.
– Очень хорошо, – кивает он.
ФФ улыбается. Он смог.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, пафос, хэппи-энд, яннп
Примечание: для Vitce
читать дальше
Первое, что видит ФФ, войдя в квартиру, — свернувшегося в кресле брата. Непривычно тихого брата. Колени поджаты к подбородку, а вечно взлохмаченные, будто вокруг него всегда ветер, волосы обвисли.
— КХ? Что-то случилось? С отцом поссорился? — брат и раньше приезжал к нему в город, но никогда — так внезапно, без звонка или смс-ки. И теперь ФФ, торопливо сдирая с себя плащ, перебирает причины.
— Нет, — КХ поднимает голову и улыбается. — Просто соскучился.
ФФ поднимает бровь, встревоженно смотря на брата. Если бы он не знал, что другого такого в природе не существует, решил бы, что КХ подменили — настолько он сейчас неправильный.
— Я устал, — бормочет КХ едва слышно. И вдруг взметывается с кресла одним диким движением — ФФ успевает заметить, какие больные и темные у него глаза — и обнимает ФФ так, что тот почти слышит хруст ребер. — Пообещай, что не будешь ругаться, — невнятно бормочет он в плечо ФФ.
— За что? — ФФ касается губами рыжей макушки. КХ пахнет как обычно — ванилью и солью, совершенно непередаваемая смесь запахов, привычная и любимая так, что у ФФ екает сердце.
КХ не отвечает, вскидывает голову и, привстав на цыпочки, прижимается сухими теплыми губами к его рту. В поцелуе нет ни капли братских чувств, или ФФ ничего в них не смыслит. Зато есть жадность, голод и какая-то болезненная щемящая нежность, перекрывающая дыхание.
ФФ не отвечает, но и не отталкивает, замирает на несколько тягучих паточных секунд, всем телом ощущая, как дрожит прижимающийся к нему КХ. Тот отстраняется сам, смотрит из-под насупленных бровей, как дикий волчонок, готовый то ли укусить, то ли сбежать, и молчит.
ФФ молчит тоже — слова не идут, застревают прямо в горле, «Мы же братья» путается с «Так нельзя» и «Ты не понимаешь», цепляется за «Не буду сердиться» и виснет мертвым грузом на дурацки-правильном «Я тебя люблю».
Тик-так, тик-так — качается маятник на старинных часах в углу. Дрожит нить взглядов, вот-вот порвется, брат уйдет, и ничего нельзя будет изменить. И ФФ не выдерживает, делает шаг, обнимает КХ осторожно и крепко, чтобы не вывернулся, не сбежал, и ерошит дыханием светлый вихор на затылке:
— Глупый младший брат.
— На себя посмотри, — невнятно бурчит КХ в его рубашку, и в его голосе слышна улыбка.
ФФ фыркает, вдыхая знакомый запах, и не отвечает. Они справятся.
Пейринг: Блич/ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: типа омегаверс, типа зомби-апокалипсис, недороманс, яннп
18+Иногда звуки верхнего мира отдаются здесь, внизу, тонко звенящим гулом, но в остальное время стоит тишина, нарушаемая только шорохом старой системы вентиляции.
Блич выдыхает струю дыма в низкий металлический потолок и лениво двигает ладью по клеткам доски. Взгляд ФФ, сидящего напротив, жжет небритую, заросшую жесткой щетиной, щеку. Блич насмешливо щурится:
— Пат, — матовые фигуры — две белые, две черные — будто тоже блестят от пота. Жарко.
— Угу, — кивает ФФ, закручивая в тяжелый жгут свою копну волос и закрепляя ее двумя карандашами, оставшимися от утреннего разгадывания последнего кроссворда.
Скрипит внутренняя дверь, отделяющая импровизированную гостиную от спальни, и на пороге появляется сонный и встрепанный КХ. Волоски на шее Блича тут же встают дыбом — от КХ пахнет не только его обычным сладковатым запахом, смесью ванили и молока, нет, от него расходятся густые, тяжелые, как войлочное одеяло, волны похоти.
— Доброе утро, — голос ФФ ровен, как и всегда, но Блич видит, как его пальцы стискивают край стола. Он тоже чувствует этот вязкий дурман, паутиной окутывающий комнату, и Блич вздергивает верхнюю губу, обнажая клыки в пародии на улыбку, — мирная тишина комнаты густеет, наполняясь звенящим напряжением. Одна омега, две альфы, и ни один из них не захочет, не сможет уступить другому. Как и всегда, будь то шахматы или тренировочная стычка на мечах.
— До-о-оброе, — зевает КХ. Потягивается, как большая кошка, и, кажется, наслаждается каждой секундой их внимания, будто и в самом деле не понимает, к чему могут привести его игры сейчас. Или, наоборот, слишком хорошо понимает, думает Блич, глядя, как КХ растягивает губы в хищной усмешке.
Доска падает, фигуры рассыпаются по полу с дробным барабанным стуком, они замирают в причудливой пародии на равнобедренный треугольник. У ФФ подрагивают крылья носа, и глаза зацветают буйной зеленью; Блич стряхивает с плеч тяжелое полотно хаори.
КХ заливисто смеется, всплескивая руками. Блич почти видит, как качается пряный воздух вслед за его движениями, и сглатывает, душа в горле звериный рык, когда братья обмениваются долгими взглядами, больше похожими на безмолвный разговор, в котором нет места чужим. И едва не ломает руку ФФ, опустившуюся на его плечо.
— В средние века в патовой ситуации победителем был тот, чей ход был последним. Ты выиграл.
— Шутишь? — Блич едва разлепляет пересохшие губы.
— У братика нет чувства юмора, — хихикает КХ за его плечом, обжигая сладким дыханием ухо. — Чего стоим, кого ждем? — он притирается всем телом, обнимает за талию, проходясь чуткими пальцами по животу, и Блича беспощадно и дико кроет. Он бросает взгляд на ФФ — у того шевелятся губы, но Блич уже ничего не слышит за шумом крови в ушах, скорее угадывает «Только попробуй сделать ему больно», кивает и отворачивается, с головой ныряя в жаркое, пахнущее ванилью и голодом, безумие.
«Бешеная фигура» — всплывает в памяти последним осколком здравомыслия название пата, к которому они свели игру, а потом КХ цепляется за него, гибкий, как виноградная лоза, и тянет к себе, жадно, до крови, целуя. Блич пропускает тот момент, когда они падают на диван, и то, как с них исчезает последняя одежда, пропускает тоже — он слишком занят, пробуя на вкус и запах сухое, тонкое тело под ним. И нахуй всё остальное, нахуй.
Короткий всплеск боли, царапнувший спину, отрезвляет на секунду, и Блич вопросительно взрыкивает, прижимая запястья КХ к дивану. И вновь наклоняется к его плечу, туда, где над самой ключицей розовеет полузаживший шрам от чужой, не его метки. Неправильно, так не должно быть, это его омега. Его.
— Не смей, — голос КХ сейчас неожиданно, по-зимнему, холоден и уверен. — Не твое право, — он стонет, когда Блич коленом раздвигает его ноги, вжимается своим членом между влажных ягодиц. — Не смей, — повторяет, будто нарочно откидывая голову и подставляя бледное горло.
Блич сжимает зубы, отводит взгляд и влипает в ФФ. Тот сидит на кресле за опрокинутым столом и смотрит. Губы обхватили фильтр сигареты, пальцы — длинный, увитый набухшими венами ствол. Блич непроизвольно облизывается. В другой ситуации…
— Не отвлекайся, — мурлычет КХ, проходясь длинным влажным движением языка от ключицы до уха. И тут же вскидывается всем телом, захлебывается густым воздухом в беззвучном стоне, когда Блич толкается бедрами, забывая об осторожности. Но КХ, кажется, и не нужно, чтобы с ним обращались, как с точеной фарфоровой статуэткой, он сгибает колени еще больше, стискивает ими бока Блича и щерит мелкие острые зубы в довольной усмешке. Глаза у него нереально желтые, с черными крапинками зрачков, какие бывают у наркоманов в жесточайшем приходе.
Блич двигается все быстрее, сжимает бедра КХ, вдавливая его в диван до скрипа проржавевших пружин, и низко взрыкивает, когда чувствует другую альфу рядом. ФФ опускается на колени — карандаши давно перестали удерживать волосы, и по его спине растеклась гладкая белая волна — и аккуратно убирает со лба брата мокрую челку. КХ стонет на выдохе его имя, и Блич стискивает зубы, чтобы не сорваться окончательно, не вцепиться в маячащий перед глазами загривок, не выгрызть с мясом всё то, что читается сейчас в мутном и горячем взгляде КХ, смотрящего только на ФФ.
Оргазм накрывает девятым валом, крутит, как щепку в водовороте, снося последний налет цивилизованности, и Блич, не задумываясь, тянет ФФ за длинную прядь, силой отрывая его от КХ, и яростно целует, оттягивая его голову назад, заставляя прогнуться в спине, признать, что он сильнее, что победа действительно за ним. В глазах отвечающего на поцелуй ФФ плещется смешливое серое море, на губах — соленый привкус крови, а в запахе КХ, по-прежнему окутывающем их шелковым коконом, появляются новые, кинжально-острые ноты.
По телу пробегают последние, истончающиеся судороги удовольствия; Бличу даже не нужно опускать взгляд, отводить его от излома губ ФФ, чтобы увидеть на плече размякшего, бесстыже растекшегося по дивану КХ обновленную алеющую метку.
Он отстраняется, садится на диван — шершавая обивка неприятно щекочет влажную от пота кожу — и тянется за сигаретами. ФФ так и стоит на коленях, склонившись к брату и что-то тихо ему нашептывая. Рука КХ запуталась в белой паутине волос, и со своего места Бличу виден лишь острый край его улыбки.
Он закуривает, выпускает первую струю дыма, не поднимающуюся даже к потолку, а стелющуюся вдоль дивана и перевернутого стола, и прикрывает глаза. Белые ходят первыми и побеждают, черному королю — шах и мат.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: R
Жанр: историческое АУ
18+— Простите меня, святой отец, ибо я согрешил, — говорит КХ, оглаживая пальцами край узорной решетки, разделяющей исповедальню на две каморки.
— Все мы грешны, сын мой, — откликается священник. Сквозь решетку КХ не может разглядеть его лица, лишь черную ткань сутаны и светлое серебро длинных волос. Ему и не нужно видеть, чтобы знать, как изгибаются в усмешке тонкие губы. — В чем грех твой?
— Я люблю мужчину, святой отец. Брата. Думаю о нем каждый день, представляю, как он целует мои губы, сжимает бедра и шепчет мое имя в полумраке спальни, за дверями которой ходит стража. Мой голос срывается, я кусаю его плечо до крови и, — КХ выдыхает последние слова, касаясь губами решетки, — хочу, требую еще…
— Это всё? — голос священника по-прежнему ровен, лишь звучит теперь на тон ниже, и КХ слышит в нем дыхание надвигающейся бури. Холодок предвкушения ползет по позвоночнику струйкой пота — исповедальня жаркая, напоенная запахами ладана и фимиама, а тугой воротник камзола не дает дышать.
— Да, святой отец. Пока да, — улыбается КХ. — Простите ли вы мои грехи?
— Бог простит, если ты покаешься, сын мой.
— Да, святой отец, — смиренно склоняет голову КХ.
— Иди с миром, — на лицо КХ ложится черная тень — священник осеняет его крестным знамением. — Я приду вечером. Брат мой.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ER, томные фаноны (с), шкура у камина, все штампы НЦ в тысяче слов
18+
Огонь в камине пылает весело и ярко, разбрасывая во все стороны быстро гаснущие искры. ФФ откладывает надоевшую книгу и переводит бездумный взгляд на оранжевые языки пламени. По карнизу барабанит осенний дождь, выстукивая одному ему понятную мелодию, а на плечи ФФ ложатся узкие теплые ладони.
— Скучаешь? — мурлычет КХ. ФФ откидывает голову и улыбается, глядя в желтые светящиеся глаза.
— Немного. Отец еще не вернулся?
— Нет, — КХ, мягко ступая по полу босыми ногами, обходит кресло и плюхается ФФ на колени, лениво жмурясь на огонь. — Наверно, опять на «деловой» встрече, после которых у нас появляются новые братья и сестры.
ФФ давит в горле смешок, оглаживая острую коленку брата. Тот ерзает, притирается боком к груди ФФ и требовательно подставляет приоткрытые губы.
ФФ целует его неторопливо и обстоятельно, рисует узоры на голой и горячей пояснице под задравшейся майкой и недовольно шипит, когда пальцы КХ на его шее сжимаются слишком сильно. От камина идет сдержанное и уютное тепло, а жилистое тело КХ в руках будит странные желания. Хотя странные — неверное слово, странными они не были никогда, даже три года назад, когда КХ, сверкая расцарапанными коленками и ссадиной на скуле после падения с дерева, впервые дал понять, чего он хочет. Теперь желания не странные, а вполне определенные, и ФФ, подхватив брата под колени и плечи, опускает его на мягкий мех расстеленной перед камином шкуры.
КХ улыбается ему непривычно мягко, раскинувшись на ковре свободно и лениво, и удовлетворенно вздыхает, когда ФФ накрывает его своим телом. Они ловко — сказываются годы практики — выпутываются из одежды, не прекращая целоваться, и у ФФ на секунду перехватывает дыхание — кожа КХ светится мягким золотом, губы припухли, а на лбу мелко блестят капельки пота. В каждом его движении — хищная животная грация.
ФФ проводит ладонью по бедру — кожу щекочут мелкие волоски — и вопросительно поднимает бровь, когда КХ недовольно урчит.
— Что?
— Опять ты за свое, — хмурится КХ. И тут же гортанно стонет, когда ФФ на секунду сжимает его член.
— Давай сам, — с готовностью откликается ФФ, растягиваясь на теплом мехе рядом с братом. — Как ты хочешь.
Секунду, вторую — озадаченное молчание, а затем КХ одним, по—змеиному быстрым движением вскидывается, садится на бедра ФФ, сжимает бока коленями и зубасто улыбается.
— Как я хочу, — соглашается он. Член ФФ, прижатый к ягодицам КХ, мучительно ноет, и когда КХ ерзает, ФФ закусывает губу — слишком велико желание переиграть все по—своему, прижать нарывающегося брата к полу и оттрахать до изнеможения. Но он уже успел дать обещание, а в их семье не принято отказываться от своих слов. И поэтому ФФ терпит, смакуя растекающееся по телу вожделение как самое изысканное вино, и сжимает пальцы на мехе шкуры, чтобы даже случайным касанием не испортить КХ игру. А тот наслаждается каждым моментом тягучего ожидания и, вопреки своим прежним словам, совершенно не торопится.
Длинно проходится языком по горлу, неожиданно сильно прикусывает сосок — ФФ коротко вздрагивает от резкой боли — и тут же зализывает укус. И требовательно пропихивает в рот ФФ три пальца.
— Оближи.
ФФ, все еще улыбаясь, слушается. Прикусывает фаланги, проходится языком по шершавым подушечкам мозолей от меча, посасывает кончики пальцев, не отрывая взгляда от лица КХ. У того расширенные на всю радужку зрачки и приоткрытый рот, он шумно вздыхает и елозит задницей по бедрам ФФ, жадный зовущий. Вздрагивает всем телом, когда ФФ забирает пальцы в рот до самых костяшек и торопливо отнимает руку.
ФФ наблюдает за ним все то время, пока КХ, искривив рот в болезненной ухмылке, растягивает себя. ФФ обхватывает запястье брата и нажимает сильнее, заставляя погрузить пальцы еще глубже. КХ стонет, опирается рукой о плечо ФФ и прогибается в спине, расслабляясь. По его лицу струится пот, срываясь крупными каплями на грудь ФФ, волосы взмокли и завились колечками, облепив шею. Он неожиданно жестко, почти жестоко целует ФФ, царапая зубами губы и выпрямляется, направляя в себя его член. ФФ замирает, собирается сжатой пружиной, рисует мягкие круги на бедрах зажмурившегося КХ, и пытается удержаться, не погрузиться в горячую тесноту, мягко обволакивающую член, сразу и полностью.
КХ скалится почти безумно, покачиваясь вверх-вниз на бедрах ФФ, дразнит его случайными легкими прикосновениями к груди и животу, и смотрит изучающе — надолго ли хватит терпения ФФ. А тот уже чувствует, как приближается к грани, за которой остается только животная похоть. И КХ, видимо, чувствует это самое, опасное, сквозящее в каждом движении брата, все сильнее сжимающего пальцы на золотистой коже. Опускается до конца, выдыхает рвано — ресницы слиплись рыжими стрелочками — и начинает двигаться.
ФФ придерживает его за пояс — пальцы скользят по мокрой коже — и толкается навстречу в сухое-горячее-тесное. Слюны все же недостаточно, и КХ, наверное, больно, но по нему это не слишком заметно. Он закусывает блестящие от крови ФФ губы, откидывает голову и двигается резче и быстрее, но этого все равно недостаточно, и КХ разочарованно и сердито хмурится. И разрешает:
— Можно.
ФФ тут же, будто только этого и ждал, скидывает его с себя, наваливается сверху, прижимая брата к наэлектризованному, мелкими иголочками покалывающему кожу меху, и начинает трахать его так, как хотел с самого начала — до грубости сильно. КХ стискивает коленями его бока, дергает за волосы и стонет в такт толчкам низко и хрипло. Таким, открытым, с готовностью откликающимся на каждое движение и даже невысказанную вслух мысль, ФФ любит брата еще больше. Он красивый-горячий-принадлежащий только ему, и ФФ не волнует, что могут подумать другие. Потому что вот это, КХ, жмурящийся и до синяков сжимающий его плечи во время оргазма, гораздо важнее. Он аккуратно целует искусанные губы и откатывается в сторону. Двух движений рукой хватает, чтобы кончить, не сдерживая глухого стона сквозь зубы. Он расслабленно раскидывается на светлом мехе и лениво опускает взгляд ниже, когда по животу проходятся щекотные пальцы. КХ облизывает измазанную в сперме руку и лукаво улыбается. В его глазах пляшут отраженные язычки пламени, придавая лицу бесовское выражение.
— Тебе не кажется, что это, всё-таки, ужасный штамп?
— Кажется, — фыркает ФФ. — Но разве от этого хуже?
— Не-е-ет, — тянет КХ, устраиваясь рядом, притираясь головой к плечу ФФ. — Так лучше.
Пейринг: ФФ/КХ
Рейтинг: NC-17
Жанр: first-time, romance, отсутствие обоснуя
18+Звонкое пение пестрой птички, устроившейся на перилах балкона, кажется изощренным издевательством. КХ морщится и не глядя запускает в открытое окно огрызком яблока, пытаясь спугнуть нахальную пернатую тварь. Не попадает, естественно, и едва успевает подхватить падающий с груди учебник ненавистного сейчас английского. На дворе середина мая, в бассейне у дома плещется чистая теплая вода, а ему приходится сидеть и готовиться к экзамену.
— Не отвлекайся, — строго говорит ФФ, и КХ щурится, бросая на брата злой взгляд исподлобья. Тот, впрочем, не обращает на это никакого внимания и требовательно постукивает пальцем по обложке учебника. — Расскажи мне, в каких случаях используется будущее-в-прошедшем время.
— Может, лучше искупаемся? — бурчит КХ. Смотрит на брата снизу вверх и закидывает ногу за ногу — загорелые тонкие лодыжки ярко выделяются на фоне светлых обоев. — Английский никуда не убежит.
— I thought you would be more enthusiastic, — насмешливо говорит ФФ, осторожно убирая ногу КХ со своих волос, рассыпавшихся по спинке дивана. Пальцы у него, несмотря на теплую майскую погоду, ледяные, и КХ невольно ежится.
— And I thought you would be glad to see me, — огрызается КХ. И тут же улыбается, сдвигая ногу так, чтобы коснуться шеи брата. Та, как ни странно, привычно горячая.
— Я рад, — возражает ФФ. — Но тебя это не спасет. Будущее-в-прошедшем, КХ. Я жду ответа.
— Зануда, — закатывает глаза тот. И скороговоркой выпаливает: — Будущее-в-прошедшем используется для обозначения действия, являющегося будущим по отношению к какому-то действию в прошлом. Достаточно?
— Very well, — кивает ФФ. — Пример?
— I thought you would kiss me as soon as you see me, — хрипловато тянет КХ, хитро глядя на брата из-под опущенных ресниц. Его рука ложится на обтянутое джинсами бедро ФФ, под пальцами — твердые напряженные мышцы, и КХ скользит выше, к самой ширинке.
Они играют в эту игру уже полтора года — КХ наступает, наглеет, прижимается ближе, чем могут позволить даже самые свободные правила приличия, расхаживает по коридорам в одном полотенце, открывая худую спину с острыми крыльями лопаток, и смотрит невинно и прямо, зная, что ему нужно. А ФФ не отказывает, но и не берет, дразнит случайными прикосновениями и братскими поцелуями в лоб, и лишь иногда позволяет увидеть в своих глазах жгучее, ослепляющее обещание. Игре уже полтора года, и КХ она смертельно надоела.
— I can do it right now, — и, похоже, не ему одному. ФФ обхватывает ладонью его затылок и тянет к себе; КХ приподнимается вслед за его рукой — локоть едва не соскальзывает с края дивана — и закрывает глаза. Теперь руки брата уже не кажутся ему холодными, наоборот — обжигают, как и первое прикосновение губ. ФФ держит его как дорогую фарфоровую куклу — осторожно, словно боится разбить случайным движением, и целует также — мягко и нежно, будто это и не он на спаррингах валял КХ по всему залу, не делая скидок на возраст и вес. А КХ хочется больше, жестче, он слишком долго ждал этой минуты, и теперь ему нужно получить всё и сразу, пусть даже он ни черта не умеет. Но ФФ, оказывается, прекрасно знает не только английский, и теперь целует его неторопливо и обстоятельно, так, что у КХ поджимаются пальцы на все еще задранных на спинку дивана ногах, а в низу живота клубком сворачивается тягучее наслаждение. Поясница от неудобной, неустойчивой позы уже ноет, но КХ отчаянно цепляется за белые патлы брата, не желая его отпускать. Только не сейчас.
ФФ сам замечает болезненную гримасу на лице КХ и отстраняется, согревая выдохом тонкие влажные губы.
— Сядь нормально, — от хриплой просьбы-приказа волоски на загривке КХ встают дыбом, а тело будто прошибает током — настолько брат сейчас красив. И все это великолепие сухого, поджарого тела, щедрая россыпь белого на плечах, надменный изгиб рта теперь принадлежит только ему. И КХ перегрызет глотку любому, кто посмеет это у него отнять.
Он сгибает колени и ловко, по-змеиному, сползает с дивана. Кто-нибудь другой смотрелся бы неуклюже, но ФФ, по привычке страхующему мелкого, чтобы тот не ушибся слишком сильно, он кажется похожим на мангуста — такой же гибкий, рыжий и острый. Коленки-локти-плечи-вихры— КХ весь состоит из углов и иголок, только тронь — уколешься. Но это обычно, а сейчас он мягкий и податливый, плывет воском, трется щекой об колено, хмурит сосредоточенно тонкие брови, расстегивая джинсы ФФ. И на секунду замирает в нерешительности.
ФФ вплетает пальцы в мягкие волосы:
— Иди сюда.
КХ мотает головой — рваные пряди челки закрывают глаза — и наклоняется ниже. ФФ выдыхает резко, когда чувствует первое, изучающее прикосновение губ, и расслабляется, отпуская волосы брата и давая ему полную свободу действий. А КХ, еще минуту назад торопливый и жадный, теперь не спешит, рисует языком узоры, прослеживая каждую выступающую вену, касается головки легкими, лишь разжигающими желание больше, поцелуями и осторожно сжимает пальцы у основания. Слишком медленно, неумело, горячо.
ФФ не выдерживает, дергает бедрами навстречу, КХ— едва ли не впервые — послушно приоткрывает рот, и ФФ стискивает в кулаке обивку дивана, чтобы не сорваться раньше времени. Губы КХ, обхватывающие член, блестят от слюны, щеки окрашены неровно-алым румянцем, он встрепанный, и сосредоточенный, и лишь чуть-чуть неловкий. Зубы чуть царапают нежную кожу, КХ сглатывает, глухо стонет, звук вибрацией проходит по члену, отдается дрожью по позвоночнику, и ФФ все-таки срывается. Вскидывает бедрами раз, другой, еще сильнее, чуть глубже в податливый рот, забывая о том, что у КХ это первый, мучительно неудобный раз, его слишком кроет кипучим наслаждением, бурлящим в венах вместо крови, и кончает с низким стоном, в котором едва угадывается имя.
КХ кашляет, пытаясь сглотнуть, ресницы слиплись от выступивших слез, а губы покраснели и припухли. Сейчас он кажется невероятно красивым; ФФ вздергивает его на ноги, тянет к себе, сцеловывает соленые капли с век — аккуратно и нежно, извиняясь за внезапную почти-грубость— и смыкает пальцы на все еще возбужденном члене брата. Тот дергается, жмется ближе, тычется влажным ртом куда придется — скула-подбородок-губы — и, кажется, тихо смеется. Смех, впрочем, сразу сменяется всхлипом куда-то в шею ФФ, а его руку пачкает густым белым всего через несколько секунд.
— Perfect, — расслабленно выдыхает КХ, сползая с колен ФФ на диван.
— Fucking perfect, — строго поправляет ФФ, и брат заливисто смеется, кося шальными желтыми глазами из-под мокрой челки. Кажется, этот урок КХ запомнит надолго.
@темы: Рейтинг: NC-17, Bleach (Блич), Final Fantasy (ФФ), Kingdom Hearts (КХ), Жанр: слэш, Square Enix (СЭ), Фанфикшен
-
-
14.04.2013 в 08:01почему у вас всегда такой неимоверно прекрасный КХ? и на ФФ только и делать, что дрочить! и вообще - на всё дрочить! абр!
оно всё прекрасно, спасибо огромное