[Fandomfiction]

Название: Снег
Автор: Smthng Diabolical
Пейринг/Персонажи: Блич/ФФ, упоминаются Вайсс, СЭ, КХ, совсем мельком РФ и еще пара фандомов
Рейтинг: R
Жанр: романс
Размер: 3500 слов
Дисклеймер: все совпадения случайны
Примечание1: Тормоз тоже механизм, текст писался на Реверс на арт №8
Примечание2: АУ от фанона и ООС (особенно Вайсса). А все потому, что автор слишком впечатлился артом, обширно накурился и придумал юность Блича

За ночь с приоткрытым окном комната промерзла, как ледяная избушка. К пяти утра Блич, чертыхаясь, выполз из-под одеяла и отправился закрывать сквозящую форточку. Проветрил, блядь. Ежась от холода, он привычно треснул по рассохшейся раме ребром ладони и глянул на улицу — в утреннем прозрачном свете медленно и величаво падал снег.

— Охуенный май, — сообщил Блич мирозданию, еще немного понаблюдал за начинающейся метелью и вернулся в кровать. Укутавшись в одеяло поплотнее, он прикрыл глаза — но сон куда-то пропал. Снег уже очень давно и слишком прочно ассоциировался у Блича с одной специфической личностью. Блич зевнул и позволил себе погрузиться в воспоминания.

***
В тот день последней пары почему-то не было — вроде, именно тогда профессор ГП уезжал на какой-то фест, а может, это было в другой раз? Так или иначе, из академии Блич вышел непривычно рано, это он помнил. Погода стояла приятная: то самое золотое сентябрьское время, когда солнце еще пригревает, желто-красная листва только начинает облетать, а всякие уважающие себя молодые и поэтически настроенные фандомы, надышавшись осеннего вдохновения, вовсю строчат в карманных блокнотиках. Блич лирику недолюбливал. Он сощурился на солнце, поправил очки и уверенно зашагал к парковке, совершенно не сомневаясь в том, что машина его уже ждет. Подъезжать за ним прямо ко входу Блич запретил самолично. Ему казалось, что это выглядит по-дурацки — как ребенка из школы забирают.

Этот парень курил, прислонившись спиной к забору у левого края парковки, дальнего от проезжей части. Казалось, что он внимательно разглядывает свои ботинки, рядом с которыми валялись несколько банок из-под пива. Блич лишь брезгливо скользнул по нему глазами, потому что знакомый до боли черный Лексус, как и всегда, стоило Бличу показаться из-за угла, уже выруливал со своего места. Обычный похмельный панк, вылезший погреться на солнышке: грязные драные джинсы, нелепый кожаный жилет, феньки на шее и руках — из образа слегка выбивалась неряшливая длиннющая коса. Да, взгляд зацепился именно за волосы — снежно-белые, с легким стальным отливом. Коса изрядно пушилась (видимо, заплетали ее как минимум три-четыре перерыва на сон назад, да и то без особого стремления сделать аккуратной), торчащие волоски золотились на свету. Блич потряс головой — похоже, концентрация вдохновения в воздухе превысила норму — и отвернулся. Лексус подъехал совсем близко, Вайсс выскочил из-за руля традиционно молча, кивнул и распахнул перед Бличом дверь. Блич кивнул в ответ, собрался было залезть в машину — но в последний момент почему-то оглянулся, хотя вовсе не собирался этого делать.

Панк все так же смотрел в землю, держа на весу руку с сигаретой. Блич жадно впитывал все детали его образа: татуировки на руках, цепочка на джинсах, короткие кожаные перчатки, обтягивающие длинные пальцы, коса, свисающая аж до ремня с массивной пряжкой... По отдельности все это выглядело нормальным, но в целом — не покидало ощущение, что панка вырезали откуда-то большими ножницами и вставили в окружающую действительность. "Он как не отсюда, " — сказал про себя Блич, на другом уровне сознания удивляясь своей взволнованности. Все продолжалось не более пары секунд, потом Блич взял себя в руки и сел в машину. Вайсс хлопнул дверью и отошел за чем-то к багажнику, Блич невидяще смотрел на подголовник водительского сидения. Поворачиваться к странной грезе больше не хотелось — ну, честнее будет сказать, что Блич старался себя в этом убедить. Безуспешно. Не прошло и минуты, когда он осторожно перевел взгляд и вздрогнул.

Панк стоял прямо за окном. Блич сначала увидел колечко в красиво очерченной губе, а потом сообразил, что тот смотрит ему в глаза, несмотря на наглухо затонированное стекло. Захотелось позвать Вайсса. Панк еле заметно улыбнулся и продемонстрировал ошеломленному Бличу средний палец. В Бличе плеснул гнев, он поджал губы и отвернулся. Всякая шушера недостойна того, чтобы обращать на нее внимание. Что и было ясно с самого начала, и что только на него нашло? И где там застрял Вайсс, черт побери? Распахнулась водительская дверь и Вайсс запрыгнул на свое место одним текучим движением. Блич краем глаза глянул в окно — там уже никого не было, разумеется. Он покачал головой и сделал несколько дыхательных упражнений. Вайсс, помолчав до следующего светофора, завел беседу о какой-то книге — осеннее настроение влияло и на него. Размышлениями о глупом происшествии Блич не терзался.

Вторую встречу Блич помнил чуть более смутно. Был выходной день, кажется, суббота, и уже холодало. Блич долго отговаривал Вайсса не сопровождать его на прогулке и в конце концов даже слегка разозлился. Вайсс был ему отличным телохранителем, очень херовым дворецким и, пожалуй, единственным другом — насколько можно назвать дружбой отношения с кем-то, кто в детстве качал тебя на качелях, другой рукой при этом поглаживая катану и успевая зорко поглядывать по сторонам. Родителей Блич практически не помнил. Прежде, чем сгинуть в неизвестном направлении, они оставили ему внушительный счет в банке, небольшой особняк и Вайсса, непонятно как согласившегося на такую жизнь. Были ли причиной деньги или какие-то чувства, Блич не знал ни тогда, ни сейчас, но пока он жил с Вайссом, всегда чувствовал, что тот относится к нему с нежностью. Выражал он ее, впрочем, по-своему — например, лупить Блича почем зря на тренировках ему никакие эмоции не мешали. В тот вечер Вайсс, которого пришлось чуть ли не по матери послать, чтобы отвязаться, с постным выражением лица стоял и наблюдал, как Блич одевается. Блич прекрасно знал, что Вайсс сейчас непременно втихую пойдет следом, и Вайсс знал, что Блич это знает, и Блич знал и это — и оба были друг другом недовольны. Блич влез в теплое пальто с высоким воротником, под бдительным взглядом Вайсса застегнулся на все пуговицы и отсалютовал.

— Валите и смотрите, не задерживайтесь, — хмуро напутствовал Вайсс.

Блич поморщился и вышел навстречу пронизывающему ветру. Настроение было паскудное. В голове толклись какие-то мутные мысли, то казалось, что надо бы взрослеть, то всплывали мелкие обиды. Блич брел по улице, придерживая рукой воротник и со вкусом жалел себя — в сочетании с мерзкой погодой получалось неплохо. Зачем ему вообще приспичило погулять, позабылось еще в процессе выяснения отношений.

Напали на него внезапно — со спины. Блич даже не увидел — скорее, ощутил движение и тут же доведенным до автоматизма движением нырнул, перекатился по асфальту, разворачиваясь, и тут же вскочил на ноги в любимую боевую стойку. Со стороны это должно было выглядеть круто, вот только очки предательски съехали на кончик носа.

Перед Бличом в совершенно расслабленной позе стоял панк с белой косой. Удивиться Блич не успел — панк, цепко держа взгляд Блича своим, резко выбросил вперед кулак. Блич легко уклонился от удара, быстро поправил очки и крикнул:

— Чего тебе надо?

Панк не ответил. Он по-прежнему не отводил глаза от лица Блича, и его руки двигались как будто не по его воле. Левая — сбоку, снизу, метя в почку, правая — к шее, снова левая — в солнечное сплетение... Последний удар Бличу пришлось блокировать. Предсказуемое присутствие Вайсса чувствовалось затылком, но вмешиваться тот почему-то не спешил — возможно, хотел проверить, не даром ли проходят его уроки, а возможно, решил показать, до чего доводит самостоятельность. С него бы сталось.

— Что хочешь? Просто подраться? — двигаться в толстом пальто было неудобно. Блич стал подумывать о том, чтобы его снять, но для этого надо бы выиграть время...

Панк остановился, поднял руки и изучающе оглядел Блича с головы до ног. Всем своим видом он излучал безмятежность.

— Ага. Давно не встречал подходящего партнера для спарринга, — сообщил он и стал рыться в карманах. Наконец, выудил помятую пачку сигарет. Блич разглядывал его молча — с прошлого раза практически ничего не изменилось, только жилет сменила потертая, видавшая виды косуха, под которой пряталась черная толстовка. И пирсинг, оказывается, у него не только в губе — маленький металлический шарик украшал левую бровь.

Вроде бы после этого они и познакомились, а может, и нет — был в памяти эпизод, когда Блич с размаху врезал прямо по прямому породистому носу, хрен его знает, тогда или в другой раз... Об имени панк спросил первым. И Блич коротко ответил. Панк, помнится, немного помедлил перед тем, как представиться самому. Потеребил кончик косы.

— Финалка, — наконец произнес он. И зачем-то пояснил: — Погоняло такое.

Именно тогда Блич заметил, что у него и в языке болтается штанга. И что вообще-то Финалка ненамного его старше.

Как после этого они оказались вместе в клубе — Блич не помнил абсолютно. Помнил только поющую на крошечной сцене хрупкую девушку с зеленовато-голубыми волосами, собранными в два длинных хвоста, и то, что Финалка пил какие-то хитровыебанные, совершенно не подходящие его развязному стилю коктейли. А с чего ужрался он сам, в памяти не отложилось. И о чем они говорили — тоже, только, вроде, поначалу Блич старался казаться круче, чем он есть, а потом Финалка хлопнул его по плечу и посоветовал расслабиться. Блич охотно подчинился. Домой его тащил Вайсс, он же заботливо придерживал, когда Блич блевал чем-то неприятно зеленым. Перед глазами стояло красивое лицо Финалки и белая полурастрепанная коса.

А дальше все стало происходить как-то само собой. Финалка появлялся внезапно, как чертик из табакерки, иногда ловил Блича после академии, иногда просто на улице — случалось, через день, но чаще раз в пару недель, а то и месяц. С невозмутимым видом бросал дежурное "привет" — черт, да он все делал с невозмутимым видом! — и они отправлялись куда-нибудь. Финалка любил крошечные, прокуренные бары, лучше всего — с приятным бонусом в виде сцены. Концерты были дурацкие, но Финалке, похоже, просто нравился сам процесс. Зачем ему компания в виде Блича — было поначалу неясно, уже позднее Блич понял, что, несмотря на свой тусовочный вид, толпой друзей Финалка не обладает. Он всегда стоял особняком, наверное, в первую очередь из-за вечного выражения вежливой отстраненности, написанного на лице. Блич сам не был склонен к бурному проявлению эмоций, и ему нравилось проводить с Финалкой время. Хотя иногда, когда они просто бродили по городу, Блич играл сам с собой в "рассмеши Финалку". У того неплохо получались усмешки, отлично — задумчивые полуулыбки, а со смехом было плохо. Однажды, уже зимой, Блич затащил его в небольшой уютный парк. Они ржали и бросались снежками, и Блич, поначалу стеснявшийся, почувствовал себя легким, как в детстве. И тут же один из его снарядов угодил Финалке между лопатками. Резинка, держащая косу, лопнула и волосы рассыпались по плечам — почти неотличимые от снега, покрывающего одежду. Раскрасневшийся Финалка неловко рассмеялся. Блич смотрел на него, всего такого снежного, светящегося, смеющегося все-таки и думал о том, что дружба у них вышла странная. Наверное, Блич просто не умел дружить. Или — не умел просто дружить. Рядом с Финалкой он ощущал себя странно — как, наверное, любой книжный мальчик из хорошей семьи рядом со знатной оторвой. С той лишь разницей, что Финалка в амплуа классического плохого парня не вписывался. Он был слишком хладнокровным, слишком ответственным и умным. Он был похож на самого Блича — только, пожалуй, свободнее и смелее — ровно настолько, чтобы Блич ему немного завидовал. И нравился он Бличу так сильно, что сердце замирало.

Не было ничего удивительного в том, что Финалка его и поцеловал первым. Тот клуб был куда больше их обычных тусовочных мест, и концерт был значимый, только Блич никак не мог запомнить, как зовут собственно исполнителя. В зале было душно, со всех сторон давила толпа, грохотал хэви-метал — Блич чувствовал себя очень лишним. Некоторое время он разглядывал гитариста, который демонстрировал, как играет то ногами, то чуть ли не зубами, потом попытался впечатлиться вокалистом — здоровенным детиной, который то стонал, то ревел, то орал, но точно уж никак не пел. Потом отчаялся и стал смотреть на стоящего рядом Финалку. Финалка не прыгал и не размахивал руками, как все вокруг, он просто стоял и смотрел на сцену, а лицо у него при этом было настолько одухотворенное, как будто он рассматривает "Мону Лизу" или еще какое высокое искусство. Порой он еле заметно улыбался — словно своим мыслям. Эпично, в общем, выглядел. Это было так впечатляюще, что Блич решил переслушать неистово гремящую музыку в спокойной обстановке. В краткий перерыв между песнями, когда стало немного потише, он наклонился к Финалке:

— Как, ты говоришь, они называются?

Финалка повернулся к нему с совершенно счастливым выражением лица.

— Это Металапокалипсис! А на гитаре Детройт Метал Сити! Зубная гитара Краузера-сама, неужели не узнал? — проорал он прямо в ухо Бличу.

Блич не успел ничего ответить — Финалка вдруг улыбнулся и быстро коснулся его губ своими. В этот момент Блич почему-то почувствовал огромное облегчение. Он ответил на поцелуй несмело, а Финалка тут же высунул кончик языка и провел по его губам своей штангой. Блича бросило в жар, и он подумал тогда, что это лучшее, что случалось с ним в жизни.

В тот же день Финалка впервые затащил Блича к себе домой. Он жил в крошечной квартирке на первом этаже, в сыром подъезде, пахнущем подвалом. Обстановку Блич не отметил, лишь увидел, что над кроватью, небрежно застеленной грязноватым пледом, висит пара тонких и на вид антикварных гравюр. Рассмотреть их, правда не удалось — Финалка решил, что на сегодня довольно эстетических наслаждений. И было хорошо, очень хорошо. Но все ушло из памяти, как если бы Блич был изрядно пьян. Остался только металлический шарик пирсинга, скользящий по члену, и сменяющий его язык — и острое, иглой прошивающее все тело удовольствие.

И ничего от этого не изменилось, просто теперь Финалка, встречая Блича, всегда мягко целовал его в губы, а Блич имел право расплести ему косу и запустить пальцы в волосы — сухой и теплый снег. Они все так же иногда бухали, иногда шатались по концертам, бывало, по картинным галереям. И Блич до сих пор не знал, что заставляет Финалку искать этих встреч. Впрочем, он старался об этом не думать — пока Финалка не пропал.

Это случилось в конце осени, когда только-только закончилась первая ФБ. Блич особо за ней и не следил, только поздравил Вайсса с пятым местом. Его больше беспокоило то, что он все чаще, возвращаясь домой, высматривает знакомый четкий профиль и белую косу. В какой-то момент он сел, сосредоточился и прикинул, когда они виделись последний раз. Выходило, что прошло уже почти три недели — а в последнее время они встречались намного чаще. Блич быстро сообразил, что у него нет ни номера телефона, ни каких-либо сведений о Финалке — все как в дурном бульварном романе. На то, чтобы решиться поехать к нему, ушли сутки — как долго впоследствии Блич корил себя за эту нерешительность и с каким страхом думал о том, чем бы все могло закончиться, если бы он думал на пару-тройку часов дольше!

В нужный район его привез Вайсс. Объяснять ему ситуацию досконально не пришлось, он все еще был изрядно задолбан последними выкладками. Попрощавшись с ним, Блич с четверть часа блуждал среди одинаковых домов — хотя он и бывал тут несколько раз, это всегда было в полубессознательном состоянии. Наконец, он уткнулся в запомнившуюся поцарапанную дверь со сломанным кодовым замком. Еще несколько минут ушли на то, чтобы проговорить про себя вступительную речь. Немного дрожали руки. Он долго давил на кнопку звонка, затем бессильно толкнул дверь — и та отворилась.

В нос сразу бросился неприятный кислый запах. Финалка лежал на полу у кровати, лицом вниз. Его распущенные волосы плавали в луже рвоты, как тающий сугроб. Блича затошнило — скорее, от ужаса, чем от омерзения. Он упал на колени рядом, неловко убрал скользкие пряди от лица Финалки и нащупал сонную артерию — она слабо пульсировала. Что там полагается делать в таких случаях? Надо перевернуть или нельзя перемещать? Что с ним вообще? Алкоголем не пахло. Блич приподнял Финалке голову и заглянул в лицо — бледное до прозелени. Из-под полуприкрытых век мутно посверкивали белки. Медленно и осторожно Блич перевернул его на бок и отодвинул от лужи, краем простыни вытер лицо, промокнул волосы. Финалка выглядел так, словно был готов откинуться.

— Ублюдок, только посмей мне тут помереть! — не выдержал Блич.

— Й... Я... Не... Уб-блюдок... Я законный... — неожиданно выдавил Финалка, не открывая глаз. На губах у него запузырилась розовая пена.

В тот момент Блич совсем не обратил внимания на это заявление. Он вспомнил о нем много позже. Когда перестал проклинать невовремя сдохший мобильник; когда прошло отчаяние от того, что сколько бы он ни стучал в соседние закрытые двери, ему никто не отвечал; когда перестали ныть плечи — на свой страх и риск таща Финалку к машине, Блич выяснил, что он дьявольски тяжелый. Блич сидел в больничном коридоре и его мокрая футболка неприятно липла к телу — он только что прополоскал ее в тесном, но стерильно чистом туалете. Джинсы трогать не решился и они все еще попахивали. Еще и очки треснули, он умудрился их уронить, когда Финалку скрутило очередной судорогой. Блич крутил очки в руках и ни о чем не думал. Некоторое время назад мимо проходил угрюмый врач с тросточкой и лицом хронического алкоголика.

— Передоз фанонами, — мрачно сказал он, пожевал губами и добавил: — Не первый случай. Время такое, сами понимаете.

Блич уже и сам догадался, что к чему, и потому только неопределенно хмыкнул в ответ. Доктор покачал головой и не стал задерживаться.

Вайсс должен был привезти чистое и где-то запропал. Блич мог бы сразу уехать с ним, но почему-то остался сидеть в приемном покое рядом со сверкающей хромом стойкой администратора. Финалка, идиот...

Послышались шаги. По коридору шли двое. Блич поднял голову и близоруко щурился, пока они не приблизились. Впереди степенно шагал высокий мужчина в возрасте. В лацканах явно на заказ сшитого пиджака посверкивали изящные запонки. За его правым плечом держался говнистого вида рыжий подросток в дизайнерски драных джинсах и футболке с ярким принтом. Объединяло их одно — оба были очень похожи на Финалку, причем мужчина гораздо сильнее — тот же крупный, четко очерченный рот, выдающийся подбородок, узкий прямой нос... Но главное — ни с чем не сравнимое чувство собственного достоинства, почти физически ощутимое — как упругий щит вокруг. В голове Блича наконец начала собираться картинка, о которой он так долго и старательно думать не хотел.

Мужчина подошел к стойке и небрежно положил на нее руку.

— Мой сын... — начал он.

— Наконец доигрался и нашелся, — вставил рыжий и гнусно хихикнул, обнажив заостренные зубы.

Мужчина не сказал ни слова, не повернулся, да что там — ни один мускул на его лице не дрогнул. Молодой и смешливый администратор испуганно моргал. Блич почувствовал, как вокруг стойки сгустился воздух.

— Молчу, — с досадой сказал рыжий. Дураком, как видно, он не был.

— Мой сын, — как ни в чем не бывало продолжил мужчина, — нуждается в немедленной транспортировке. Эта клиника нас не устраивает.

— Боюсь вас огорчить, но решение о переводе в другое место может принимать только лечащий врач, — промямлил администратор.

— С врачом я уже побеседовал. Распорядитесь, чтобы было подготовлено все необходимое, — демонстрируя, что разговор окончен, мужчина коротко кивнул и отошел. «Не ублюдок... Я законный...» — вертелось в голове. Блич смотрел на безумно дорогие ботинки и чувствовал себя наебанным, но обидно почему-то не было. В сущности, Финалка ему не врал — он просто никогда не говорил о родственниках. А теперь все объяснялось — и отличные манеры, и знание кенпо, и любовь к искусству — и даже те две гравюры, которые Блич так и не поразглядывал.

Блич поднялся, аккуратно положил сломанные очки в мусорное ведро и пошел по коридору. Вайсс со стопкой одежды в руках встретился ему почти у выхода, Блич вяло махнул ему. Морочиться с переодеванием расхотелось.

Дома он просил у Вайсса сигареты, курил, пил что-то горячее и бездумно смотрел в огонь камина. Вайсс, конечно, все знал. Финалка — то есть, конечно, ФФ — занял на ФБ третье место. Потом то ли наотмечался, то ли пытался, наконец, расслабиться — но зато третье место, черт побери... Возможно, если бы Блич все-таки собрался с силами и рванул на ФБ тоже, ведь заявку-то он подавал... Хотя что бы это изменило? Да и какая ему ФБ? Позорно слился...

Подавленное состояние сохранялось у Блича не меньше пары недель. В основном он сидел дома, дымил каноном ("Кури лучше свое, а то поплохеет!" — посоветовал Вайсс) и много думал. В общем, было самое настоящее "всеплохо", со всеми приличествующими атрибутами: осознанием собственной бессмысленности и бесполезности, самоуничижением и отсутствием всякой надежды.

Его озарило в середине декабря. Если Финалка ушел из дома, ему ведь ничто не мешает сделать то же самое?

Собирался Блич быстро: беспорядочно покидал в чемодан блоки канона и двенадцать хаори — а больше ему ничего и не было дорого. Пафосно прощаться с Вайссом не стал — ну что за глупости. Место для житья нашлось удивительно быстро — Правдоруб, всеобщий хостел, как раз принимал заявки. "Никакого движения", — аккуратно вывел Блич в договоре на заселение и размашисто подписался. Все стало простым и понятным. Переосмысление себя завершилось. А Финалка... Блич знал — найдет.

***
В окно заглянуло солнце, Блич поморщился, окончательно открыл глаза и сел. Откуда-то доносились вопли, слышался шум воды — обычное утро в общаге. Вдруг в дверь забарабанили и Блич приподнял бровь — кому это жить надоело?

— Слышь, Блич! — донесся резкий голос РФ. — Там к тебе этот твой приперся! А проходить отказывается, морду от нас воротит! Вылезай, пока ему эту самую морду не начистили!!!

Блич прям-таки увидел ФФ, с независимым видом стоящего у крыльца общаги и делающего вид, что это вовсе и не он. Мундир безупречно чистый, пуговицы сияют, а по плечам рассыпаны снежные волосы.

— Скажи ему, что сейчас подойду, — громко попросил Блич.

— Нахуй иди, я тебе не мальчик на побегушках, — немедленно отозвались из-за двери.

Блич быстро натягивал джинсы и представлял себе, как сгребет ФФ в охапку, и тот посмотрит на него прохладно и укоризненно. А потом Блич потянется поцеловать — и ФФ тут же нахально сунет ему в рот свой до сих пор пирсингованный язык.

И все так и случилось.