Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гинтама/Лефт
Жанр: ы
Размер: 1066 слов
Предупреждения: мат, капс, сплошняк отсылок; прст ртр
К арту: №14 ДВН? Q_Q
читать дальше
Он пришёл один, он пришёл с войны, он лишился сил и загнал всех лам, а вокруг бардак, а вокруг херня, а вокруг какой-то, блядь, бедлам.
Пиздец приходит и уходит, а дрыхнуть хочется всегда.
Пиздец приходит и уходит, а дрыхнуть хочется всегда.
Гинтама переступил порог и немедленно пожалел, что он не слепоглухонемой.
В треде за время его отсутствия прочно обосновались Содомия и Гемор. Пейот не цвёл, перекати-поле не подавало признаков жизни, сквозняк гонял по полу песок и изрисованные листы бумаги, из которых недурно вышла бы икстомная Такасутра. Под потолком растянулся красочный лозунг, пестрящий матом.
И не лень им было?.. Намалевали бы просто: "давай-ка нахуй, всяк сюда входящий".
Мимо дробной рысцой пробежала помятая коробка. Гинтама потянул носом – пахло летом: спелой ежевикой, свежей краской с полигона и дедлайном, далёким, как июльские выпуски Джампа.
Летом пахло, пиздецом – просто-таки несло.
Гинтама попятился назад. Потом решительно развернулся и уже собирался выйти в тихое, мирное снаружи, как вдруг кто-то укусил его за палец.
Кем-то оказался Длодлопио – выглядел он очень несчастным.
Не удержавшись, Гинтама потрепал его по голове и через мгновение тряс окровавленной ладонью.
Все, все пользовались его добротой.
Откуда-то снизу в ответ на его мысли издевательски заржал Буцефал. Раздалось "таки наливай".
"Диван?" – безмолвно и преданно спросил Длодлопио.
Гинтама невольно улыбнулся. Стащив с головы повязку, замотал ладонь. И кивнул.
К проявлениям длодлопиевской привязанности он привык. Было в них что-то родное, как отметины на руках, тусклый свет подвальной лампы и хэдкраб на рыжей голове. Или краб был не хэд- и они делили его на двоих, считая от нуля?
Гинтама ничего не соображал в этом гвалте. Он добрался до дивана и отрешился от происходящего.
. . .
На подступах к дивану Лефт запнулся о связку конечностей, обмотанных полицейской лентой, маркированной курсивным контейнером, припечатал сапогом чьи-то конвульсивно дёрнувшиеся пальцы.
– Что это? – флегматично поинтересовался он, отшагнув в сторону.
Под подошвой что-то грустно чвокнуло.
– Чужие руки, – сказал Гинтама, – их выдернули.
– Из задницы?
– Из контекста. Зачем ты раздавил клубнишню?
– А?
– Клубнику. Или вишню. Я, может, хранил её для сандэ.
Лефт уселся на край дивана, стряхнул сапоги, вытянул ноги.
– Опять у РФ ягоды таскаешь?
Гинтама заспанно моргнул.
– НАХУЙ РФ.
У Лефта дёрнулась бровь. Голос принадлежал явно не Гинтаме.
– Что, бля?
– ЕБУЧИЕ НЬЮФАГИ, – снисходительно проронил голос. – ЕБАТЬ КАК ЗАЕБАЛИ.
– Да я твой канон как свой знаю. Ты в чревовещатели, что ли, заделался?
Гинтама поёрзал и вжался затылком в валик, воплощая собой последний левел фатализма и абстрагирования.
– Ты чего пришёл-то? – спросил он.
– Да так. Слышал, херня с тобой полная. Дедовщину развёл, имя на Широтаму-доно менять собрался. И Наруто у тебя диван выносил.
– НАХУЙ НАРУТО, – заорал голос.
– Нахуй, – согласился Гинтама. – Нахуй мудака этого, сам ты дедовщина. На какого, твою налево, Широтаму? Маскотья кличка. Я им что, Подбор?
– НАХУЙ КУРОКО, – пронеслось под потолком.
Лефт плюхнул ладонь Гинтаме на лоб – жара вроде бы не было.
Гинтама перевернулся на бок.
– Коробка с ягодами собрала чемоданчик и заказала билет до Палермо. Не для сандэ те ягоды зрели.
Лефт откинулся на спину, заложив руки за голову. Вопросительно глянул искоса.
Гинтама пихнул его ногой.
– Я бы тоже скатался в Палермо, – меланхолично продолжил он, – я б куда угодно скатался, но откуда у меня загранпаспорт?
– НАХУЙ ПСИХОПАСПОРТ.
– Да нет у меня паспорта! И ягод нет. И сандэ. И воскресенья. И роад-стори. Ничего нет. Когда я последний раз просыпался, на стене был нарисован Париж, а теперь он воспылал. Тлен, гарь и кровь. Тьма пала на Средитемье. Тьма накрыла забытый модератором тред. И всё за какой-то месяц.
– Ага, – сказал Лефт, глядя в потолок. – Так. А лифчик чей?
Гинтама тоже поглядел в потолок, присвистнул.
– Мужской, надо же. Не знаю. Мой?
– Ты... носишь лифчики? Нахуя?
– А, – пробормотал Гинтама, – почему бы и нет. Эй, не смотри на меня так. Да не надевал я его, не надевал! Не снимал даже.
– От тебя фаноном разит.
Гинтама вдруг приблизил лицо, принюхался.
– А от тебя – шавермой.
Лефт хлопнул себя по лбу, сбив набок кепку. Завозился, вытянул из кармана промасленный хрустящий свёрток. Задумчиво оглядел.
– Ей сто лет в обед.
– Похуй. Давай сюда.
– И где брал, не спросишь?
– Да хоть у Ганнибала. Давай, не жмоться. Эй! Руки. Руки о меня не вытирай. О Витька не вытирай. Там где-то форма валялась. Цвета, блядь, электрик.
Когда синяя форма потеряла свой цивильный вид и стала на оттенок ближе к чёрной и на понятие к грязной, Гинтама как-то разом расслабился. Придвинулся, просунул под футболку Лефта тёплую ладонь.
– ПИДАРАСЫ, – съехидничал позабытый голос.
Лефт замер, вглядываясь в задиванные тени.
– Откуда у тебя дохлый попугай?
– Откуда у меня дохлый попугай? – возмутился Гинтама.
Возмущался Гинтама вяло – ему было не до попугаев.
– НАХУЙ ВАНПИС, – клёкотнул попугай. Его левый глаз гипнотически болтался на ниточке нерва. На голове красовалась треуголка, сложенная из колорпага.
– Бля, – ответил Гинтама, – точно. А я-то думал, кто мне бочонок артеров припёр. И почему Хиджиката увлёкся окама кэнпо. Звездопад сердец, блёстки, розовое манто с перьевым подбоем...
Попугай нахохлился и тряхнул ощипанным крылом.
– Тебе моих артеров мало? Вылакал?
Гинтама навалился на него, сунул свободную руку под диванный валик. Выудил бутылку, заляпанную подозрительными бордовыми пятнами. Поверх отклеивающейся этикетки было криво накарябано "скмц".
В бутылке плеснулась подозрительная рыжеватая жидкость.
– Цела заначка, – не без гордости сказал он, – храню как самое дорогое. А Ванпис в прошлом году уже с артерами подкатывал, только я так ни одного и не попробовал – все посливались. Видать кто-то прострелил бочонок.
Он будто бы невзначай глянул на лефтов Ремингтон.
Лефт накрыл его руку своей – через ткань.
– Так это его ощипок?
– Это Трэй Д. Марк.
– Который чистый дух?
– Который нечистая плоть.
– Ну и? Здесь-то он с какого перепоя?
– А хуй его. Прибился незаметно. Научили материться на мою голову. После того, что он тут натрындел, такое в тренде, что он теперь Трэй Д. моего треда. Прикопал бы. Лопата где твоя?
– Чтоб я знал.
– ВАЛВ НЕ ЗНАЕТ ЦИ... – мстительно начал попугай.
Гинтама нервно дёрнулся.
– Да я тебе эту цифру три в жо... а, блядь!
От вырубившегося Лефта тоже пахло летом, а ещё – коктейлем Молотова, сырой землёй и немного – клубничным джемом.
Попугай спикировал с потолка прямо на лефтово плечо.
– Я исполнен терпения, – философски сообщил ему Гинтама, – но с устным счётом ты перегнул. Нет, ну не я же. Ладно, может и я. Но это всё ты. Провокатор общипанный.
Он нехотя вытащил руку из-под футболки Лефта, ухватил попугая за лапу. Попугай дёрнулся и выронил глаз.
Гинтама подцепил нерв, задумчиво поболтал глазом из стороны в сторону. Туда-сюда. Туда-сюда.
Попугай завороженно следил за ним, поворачивая голову.
Туда-сюда. Туда-сюда.
Попугай гипнотизировался.
– Как же там было, – сказал Гинтама, – "раз, два, Джамп", да? Ты не знаешь цифру три.
– Два, – согласился попугай. – Не больше два.
– Точно, – Гинтама зевнул и собственнически подгрёб к себе Лефта.
Попугай понял намёк и неуклюже, заваливаясь набок, вспорхнул.
Он же был умным тред-трендом.