Название: Маленькая слабость
Автор: Лейтенатор
Бета: Аурум
Размер: драббл, 996 слов
Пейринг/Персонажи: Ганнибал/Акунин
Категория: слэш
Жанр: ангст, дарк, романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Маленькая слабость очень дорого обходится
Примечание/Предупреждения: в каком-то смысле расчлененка
читать дальше
Он открывает глаза и видит яркие изогнутые в усмешке губы.
В полутьме тени на чужом лице кажутся резче, делают его похожим на фламандский портрет.
— Доброе утро, — говорит Ганнибал и аккуратно поправляет узел его галстука — густо-вишневого с турецким узором, подаренного им же самим.
— Доброе утро, — отвечает он и облизывает онемевшие губы. Галстук давит. — Я уснул?
— Уснули, — кивает Ганнибал и отходит от низкой кушетки.
Он хочет пойти за ним, но по телу разливается слабость прохладной речной воды — студеная, журчащая где-то на периферии слышимости, манящая закрыть глаза и поспать еще немного.
— П-прошу меня простить, — говорит он, трет лицо холодными пальцами. — Я, в-верно, отвлекаю вас от работы?
— О, что вы, — отвечает Ганнибал. Он возникает словно из ниоткуда с бокалом в руке. — Вот, выпейте.
Руки чертовски плохо слушаются, и Ганнибал сам подносит бокал к его губам. В вине очень много трав и специй, но оно не согревает — лишь одурманивает больше.
Он моргает, силясь подняться.
— М-мне п-пора, — шепчет он и слышит тихий мелодичный смех.
— Вы же едва стоите на ногах. Уснули прямо посреди разговора, нельзя так наплевательски относиться к себе. Когда вы в последний раз ели?
Он вспоминает наспех перехваченный завтрак, суматоху дневных дел. Переводит взгляд на полускрытое портьерой окно — там давно ночь.
Ганнибал разглядывает его с усмешкой, чуть качает головой.
— Если вы не останетесь на ужин, я, право слово, обижусь. Ну же, прошу. И даже настаиваю. Вас ждет нечто совершенно особенное. Вы же фандом по особым поручениям. Согласны выполнить сегодня мое?
— С-смотря что за поручение, — он хмурится, раздосадованный собственной слабостью. Чужой правотой. Он запустил тренировки, все свободное время проводя здесь, с этим человеком.
— Позволить мне позаботиться о вас. Это, безусловно, очень сложное поручение. Я даже дам вам пару минут на обдумывание, — Ганнибал улыбается, наклоняясь, и легко отводит прядь волос с его покрытого холодной испариной лба. У него горячие пальцы. Осторожные. Чуткие. У него внимательные глаза. Опасные. Очень близко.
— Я не...
Чужие губы мягко касаются лба, нахмуренных бровей, скользят по скуле и вниз, на шею, минуя рот, приоткрытый в судорожном вздохе. Пальцы развязывают галстук, расстегивают пуговицы на рубашке, но дышать с каждой секундой все тяжелее. Жар словно заблудился в теле, он рвется наружу толчками, ударяя то в горло, то в поясницу, то в пах, но ладони, которые он пытается протянуть навстречу чужим касаниям, не слушаются его.
— ...возражаю? хочу?
Он не знает, что ответить, дергаясь изо всех сил, пытаясь равно прижаться теснее, чтобы согреться о горячее тело, пахнущее мускусом и тимьяном, — и скинуть его с себя.
Он поворачивает голову и видит трубку, убегающую от сгиба его локтя куда-то вверх.
— Я боюсь, что ваш ответ уже не имеет значения, — Ганнибал отстраняется и смотрит на него темно. Радужка его глаз винного цвета.
— К-как в-вы... как я з-здесь...
— О, вы пришли сюда сами, по доброй воле. Как приходите всегда. Как и уходите — сам, — Ганнибал исчезает из поля зрения и возвращается с холодно сверкающим шприцом.
Укол в другую руку уже не ощущается.
— Вы приходите и уходите, позволяя себе с каждым разом чуть больше, но никогда — достаточно, — продолжает Ганнибал, расстегивая на нем рубашку. Тело немеет, но касания пальцев прожигают на коже дыры. Хочется кричать.
Он стонет.
У Ганнибала дергается угол рта — едва заметно. Он наклоняется, прижимаясь губами между ключиц, отстраняется и говорит тихо и горячо:
— У каждого из нас есть свои маленькие слабости. У вас — приходить ко мне, забирая все больше.У меня — отпускать вас и с каждым разом все больше отдавать. Вопрос в том, чтобы понять, когда маленькая слабость, вдоволь напитавшись нашей душою и плотью, станет непозволительно огромной. Признайтесь, вы же поняли это едва ли не раньше меня. Вы не столь наивны, как кажетесь.
Чужие слова — как рокот прибоя, пробирающийся под кожу.
Он открывает глаза. Он кивает. Конечно, он знал.
О том, какую опасность таят долгие, внимательные взгляды не только для него, но и для других. Слишком хорошая осведомленность обо всех пропавших без вести фандомах, слишком лукавая улыбка, которую хотелось стереть с холеного лица — а затем слизнуть с пальцев ее патоку.
Мед внутри чудовища.
Он знал — но не хотел себе признаться.
— Вы сделали меня слабым. Но и себя ослабили тоже, а значит — должны платить за свою промашку.
Ганнибал наклоняется и сжимает его запястье, по-видимому, считая пульс.
Он сам уже не чувствует обеих рук.
Не чувствует ничего, кроме огромной, встающей черной волной горечи.
— Мне жаль, — тихо говорит Ганнибал, не глядя ему в лицо, — и волна разбивается, осыпая солеными брызгами лицо. — Я, видите ли, стал сентиментален, — улыбается он, подсаживаясь ближе. И надо бы закричать или хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть его лица, но все, что получается, — думать о том, как улыбаются его губы и не улыбаются глаза. — Мы с вами провели вместе много времени. Очень много для того, чтобы в нас обоих начала прорастать сорная трава неуместных в нашем положении чувств. Это не страшно. Даже некоторые сорняки идут отличной приправой к ужину... Так вот. Поскольку вы так и не удосужились обозначить своей привязанности, я вынужден сам требовать у вас доказательств ваших чувств.
...Этот скрежет отзывается ноющим ощущением в плече, ввинчиваясь в уши и постепенно затихая...
— Руку, — как странно, со стороны собственные пальцы кажутся совсем белыми, слишком тонкими и слабыми. Непривычно беззащитными — особенно, когда чужие губы касаются их почти с благоговейной нежностью.
Он не может больше смотреть.
Он закрывает глаза и последнее, что слышит, — тихое как шелест:
— И сердце.
Он открывает глаза и видит яркие изогнутые в усмешке губы.
— Сон после плотного обеда вреден для сердца. Позвольте предложить вам прогулку. Вы как раз хотели обсудить со мной какой-то важный вопрос, а я столь бесцеремонно увлек вас трапезой.
Он трет лицо, приглаживает волосы и улыбается, хоть и несколько криво. Чужой смех смолкает.
— Вам снилось что-то неприятное?
— В-возможно. Я н-не помню, признаться честно. Просто... — это глупо, но он все же произносит. — П-просто некая горечь во рту.
— Кофе с медом по восточному рецепту. Вам понравится.
Он кивает и трет ноющее запястье.
— Я м-могу п-попросить вас об одном одолжении?
— Разумеется.
Он хмурится. Тема неприятная.
— Я в п-последнее время с-совем запустил тренировки. Я б-буду вынужден пропустить нашу завтрашнюю встречу.
— Не беспокойтесь. Тренировки, безусловно, очень важны для вашей профессии. А когда найдете время — заходите на чашечку чая, — Ганнибал улыбается и подмигивает. — Все имеют право на маленькие слабости, даже вы.
— Н-не хочу отвлекать вас от работы...
— Даже я.
Он молчит и долго смотрит в ласково-насмешливые глаза.
— Я н-не смею т-тревожить вас лишний раз, но хотел бы п-предложить как-нибудь п-присоединиться к моим тренировкам.
— Мне кажется, вы считаете меня куда более опасным соперником, чем я являюсь. Тратить время на схватки со мной — пустой расход сил и риск потерять форму, не приобретя желанного, — губы — смеются, глаза — нет.
— Я рискну.
Автор: Лейтенатор
Бета: Аурум
Размер: драббл, 996 слов
Пейринг/Персонажи: Ганнибал/Акунин
Категория: слэш
Жанр: ангст, дарк, романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Маленькая слабость очень дорого обходится
Примечание/Предупреждения: в каком-то смысле расчлененка
читать дальше
Он открывает глаза и видит яркие изогнутые в усмешке губы.
В полутьме тени на чужом лице кажутся резче, делают его похожим на фламандский портрет.
— Доброе утро, — говорит Ганнибал и аккуратно поправляет узел его галстука — густо-вишневого с турецким узором, подаренного им же самим.
— Доброе утро, — отвечает он и облизывает онемевшие губы. Галстук давит. — Я уснул?
— Уснули, — кивает Ганнибал и отходит от низкой кушетки.
Он хочет пойти за ним, но по телу разливается слабость прохладной речной воды — студеная, журчащая где-то на периферии слышимости, манящая закрыть глаза и поспать еще немного.
— П-прошу меня простить, — говорит он, трет лицо холодными пальцами. — Я, в-верно, отвлекаю вас от работы?
— О, что вы, — отвечает Ганнибал. Он возникает словно из ниоткуда с бокалом в руке. — Вот, выпейте.
Руки чертовски плохо слушаются, и Ганнибал сам подносит бокал к его губам. В вине очень много трав и специй, но оно не согревает — лишь одурманивает больше.
Он моргает, силясь подняться.
— М-мне п-пора, — шепчет он и слышит тихий мелодичный смех.
— Вы же едва стоите на ногах. Уснули прямо посреди разговора, нельзя так наплевательски относиться к себе. Когда вы в последний раз ели?
Он вспоминает наспех перехваченный завтрак, суматоху дневных дел. Переводит взгляд на полускрытое портьерой окно — там давно ночь.
Ганнибал разглядывает его с усмешкой, чуть качает головой.
— Если вы не останетесь на ужин, я, право слово, обижусь. Ну же, прошу. И даже настаиваю. Вас ждет нечто совершенно особенное. Вы же фандом по особым поручениям. Согласны выполнить сегодня мое?
— С-смотря что за поручение, — он хмурится, раздосадованный собственной слабостью. Чужой правотой. Он запустил тренировки, все свободное время проводя здесь, с этим человеком.
— Позволить мне позаботиться о вас. Это, безусловно, очень сложное поручение. Я даже дам вам пару минут на обдумывание, — Ганнибал улыбается, наклоняясь, и легко отводит прядь волос с его покрытого холодной испариной лба. У него горячие пальцы. Осторожные. Чуткие. У него внимательные глаза. Опасные. Очень близко.
— Я не...
Чужие губы мягко касаются лба, нахмуренных бровей, скользят по скуле и вниз, на шею, минуя рот, приоткрытый в судорожном вздохе. Пальцы развязывают галстук, расстегивают пуговицы на рубашке, но дышать с каждой секундой все тяжелее. Жар словно заблудился в теле, он рвется наружу толчками, ударяя то в горло, то в поясницу, то в пах, но ладони, которые он пытается протянуть навстречу чужим касаниям, не слушаются его.
— ...возражаю? хочу?
Он не знает, что ответить, дергаясь изо всех сил, пытаясь равно прижаться теснее, чтобы согреться о горячее тело, пахнущее мускусом и тимьяном, — и скинуть его с себя.
Он поворачивает голову и видит трубку, убегающую от сгиба его локтя куда-то вверх.
— Я боюсь, что ваш ответ уже не имеет значения, — Ганнибал отстраняется и смотрит на него темно. Радужка его глаз винного цвета.
— К-как в-вы... как я з-здесь...
— О, вы пришли сюда сами, по доброй воле. Как приходите всегда. Как и уходите — сам, — Ганнибал исчезает из поля зрения и возвращается с холодно сверкающим шприцом.
Укол в другую руку уже не ощущается.
— Вы приходите и уходите, позволяя себе с каждым разом чуть больше, но никогда — достаточно, — продолжает Ганнибал, расстегивая на нем рубашку. Тело немеет, но касания пальцев прожигают на коже дыры. Хочется кричать.
Он стонет.
У Ганнибала дергается угол рта — едва заметно. Он наклоняется, прижимаясь губами между ключиц, отстраняется и говорит тихо и горячо:
— У каждого из нас есть свои маленькие слабости. У вас — приходить ко мне, забирая все больше.У меня — отпускать вас и с каждым разом все больше отдавать. Вопрос в том, чтобы понять, когда маленькая слабость, вдоволь напитавшись нашей душою и плотью, станет непозволительно огромной. Признайтесь, вы же поняли это едва ли не раньше меня. Вы не столь наивны, как кажетесь.
Чужие слова — как рокот прибоя, пробирающийся под кожу.
Он открывает глаза. Он кивает. Конечно, он знал.
О том, какую опасность таят долгие, внимательные взгляды не только для него, но и для других. Слишком хорошая осведомленность обо всех пропавших без вести фандомах, слишком лукавая улыбка, которую хотелось стереть с холеного лица — а затем слизнуть с пальцев ее патоку.
Мед внутри чудовища.
Он знал — но не хотел себе признаться.
— Вы сделали меня слабым. Но и себя ослабили тоже, а значит — должны платить за свою промашку.
Ганнибал наклоняется и сжимает его запястье, по-видимому, считая пульс.
Он сам уже не чувствует обеих рук.
Не чувствует ничего, кроме огромной, встающей черной волной горечи.
— Мне жаль, — тихо говорит Ганнибал, не глядя ему в лицо, — и волна разбивается, осыпая солеными брызгами лицо. — Я, видите ли, стал сентиментален, — улыбается он, подсаживаясь ближе. И надо бы закричать или хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть его лица, но все, что получается, — думать о том, как улыбаются его губы и не улыбаются глаза. — Мы с вами провели вместе много времени. Очень много для того, чтобы в нас обоих начала прорастать сорная трава неуместных в нашем положении чувств. Это не страшно. Даже некоторые сорняки идут отличной приправой к ужину... Так вот. Поскольку вы так и не удосужились обозначить своей привязанности, я вынужден сам требовать у вас доказательств ваших чувств.
...Этот скрежет отзывается ноющим ощущением в плече, ввинчиваясь в уши и постепенно затихая...
— Руку, — как странно, со стороны собственные пальцы кажутся совсем белыми, слишком тонкими и слабыми. Непривычно беззащитными — особенно, когда чужие губы касаются их почти с благоговейной нежностью.
Он не может больше смотреть.
Он закрывает глаза и последнее, что слышит, — тихое как шелест:
— И сердце.
Он открывает глаза и видит яркие изогнутые в усмешке губы.
— Сон после плотного обеда вреден для сердца. Позвольте предложить вам прогулку. Вы как раз хотели обсудить со мной какой-то важный вопрос, а я столь бесцеремонно увлек вас трапезой.
Он трет лицо, приглаживает волосы и улыбается, хоть и несколько криво. Чужой смех смолкает.
— Вам снилось что-то неприятное?
— В-возможно. Я н-не помню, признаться честно. Просто... — это глупо, но он все же произносит. — П-просто некая горечь во рту.
— Кофе с медом по восточному рецепту. Вам понравится.
Он кивает и трет ноющее запястье.
— Я м-могу п-попросить вас об одном одолжении?
— Разумеется.
Он хмурится. Тема неприятная.
— Я в п-последнее время с-совем запустил тренировки. Я б-буду вынужден пропустить нашу завтрашнюю встречу.
— Не беспокойтесь. Тренировки, безусловно, очень важны для вашей профессии. А когда найдете время — заходите на чашечку чая, — Ганнибал улыбается и подмигивает. — Все имеют право на маленькие слабости, даже вы.
— Н-не хочу отвлекать вас от работы...
— Даже я.
Он молчит и долго смотрит в ласково-насмешливые глаза.
— Я н-не смею т-тревожить вас лишний раз, но хотел бы п-предложить как-нибудь п-присоединиться к моим тренировкам.
— Мне кажется, вы считаете меня куда более опасным соперником, чем я являюсь. Тратить время на схватки со мной — пустой расход сил и риск потерять форму, не приобретя желанного, — губы — смеются, глаза — нет.
— Я рискну.
@темы: Рейтинг: R, Жанр: слэш, Hannibal (Ганнибал), Акунин, Фанфикшен